Третий всадник

Наш железнодорожник остался жив, только бледен, испуган, весь трясется. Но исполнил роль он на отлично. Завел бандитов в ловушку. И умудрился выжить. Я его предупреждал, что с началом пальбы он незамедлительно должен затаиться в сторонке, лучше в укрытии. Притыкин в свое время послужил в Красной армии, так что при первых выстрелах умело и быстро упал на землю, а потом закатился под вагон. И теперь, глядя на побоище, шептал что-то под нос и время от времени старорежимно крестился.

Но у нас без потерь не обошлось. Трое раненых, притом не слишком серьезно. А один из продотрядовцев убит наповал. Я присмотрелся и вздохнул. Это был знакомый мне Тимоха. Странной показалась мне его рана. Вроде бы как со спины в него стрельнули. Навылет прошло, даже пули не идентифицируешь. Да никто и не будет. Погиб в перестрелке, благодарность Советского государства и салют на похоронах. А вот Русаков остался без ушей и глаз в продотряде. Что сильно настораживало и наводило на нехорошие подозрения.

Увидев труп своего бойца, командир продотрядовцев просто озверел. Он подскочил к старшему бандиту, стоявшему на коленях.

– Ты, сволочь, Тимоху убил! – взвизгнул командир, распластал предводителя на земле мощным ударом ноги и вскинул свой маузер.

Жить оставалось бандиту какая-то секунда. Тут у меня сработали рефлексы, и я в прыжке засветил ладонью в спину впечатлительному командиру. Тот покатился на землю. Я нагнулся над ним и выдернул из рук маузер.

– Ты что творишь? Я же сказал – живым брать! Под суд хочешь?!

– Ну он же… Тимоха… Он же гармонист. Его же все любили… – Командир привстал и как-то даже всхлипнул.

Я похлопал его по плечу. Прекрасно знаю, что такое терять боевых товарищей. Особенно гармониста, которого все любили. И еще знаю, что такие вот самосуды делу только вредят. Предводитель шайки мне нужен живым. Слишком много накопилось вопросов. А его подручные вряд ли располагают нужными ответами…

Глава 19

Опять со скрипом покачивается движущийся неторопливо вагон. В нем при свете керосиновой лампы ведут разговор по душам трое – я, Горец и тот самый предводитель, которого я сегодня спас от смерти. Но только не заметно, что он преисполнился ко мне чувством благодарности.

В соседнем вагоне ехала остальная часть банды, за которой присматривали весьма строго. Всех скрутили веревками так, что не дернешься. При малейшей попытке побега – в расход. Пусть подумают лиходеи о своей незавидной бандитской доле. А нам нужно переговорить с предводителем наедине.

Несколько продотрядовцев вместе с их вспыльчивым командиром и во главе с уполномоченным областного полпредства ОГПУ остались сторожить добычу – три подводы, а также приличную захоронку рядом с железной дорогой. А там вполне качественное зерно, другие продукты, включая английскую тушенку и консервы. И вместе с этим всякое барахло – какой-то крестьянский скарб, разные вещички, награбленные в области, среди которых нашлись даже два норковых манто и три патефона. Да, работала шайка с размахом и, видимо, довольно долго. Чтобы столько награбить – нужны время и наглость. И еще безнаказанность.

На данный момент наша задача была поскорее доставить шайку в город, под арест. И по пути добиться признательных показаний, иначе вся операция теряла смысл.

Вот только колоться предводитель шайки не спешил. Он сидел на полу вагона, подпрыгивающего на стыках. Руки за спиной, в наручниках – самому главному самый большой почет, не веревка какая-то, как остальным, а качественные стальные браслеты, которые не порвешь молодецким усилием.

На мой вопрос, как его звать, старший лишь пожал плечами:

– Зови Осипом. Хуже не будет.

Я так понял, что говорить со мной по душам он не испытывает ни малейшего желания. Упрямый он и злой, как и положено бандиту. И какой-то слишком спокойный. Спокойствие такое бывает или от невероятной силы воли, или когда человеку уже на все наплевать, в том числе и на себя.

– И откуда же вы такие разудалые взялись, Осип? – спросил я.

– Нет охоты мне с тобой языком чесать, молодой, – небрежно бросил бандит.

– А ведь я тебя только что от погибели спас. Поблагодарить не хочешь?

– Тебя на том свете черт огоньком адским поблагодарит. А что спас, так завтра ты же и шлепнешь.

Гражданин плохо понимает ситуацию. Решил проявить геройство. Ну что ж, будем возвращать с небес на грешную землю.

Я поднялся с лавки, покачиваясь в движущемся вагоне, и с размаху врезал негодяю по оцарапанной осколком и наспех перевязанной ноге. Видимо, задел какой-то нервный узел, потому что предводитель заголосил от боли и на удивление грязно выматерился. Вот, начинает осознавать, что он пока не на небесах в бестелесном состоянии, а на земле, во вполне вещественном, и здесь могут сделать больно.

– За каждое «нет охоты» буду бить, – сообщил я равнодушно. – С каждым разом все больнее. Осознал?

Осип промолчал.

– Вы, скоты, только что нашего бойца убили. Так что полное право имею в блин тебя раскатать! И совесть мне тут не помеха! – добавил я с неистовым кипением. – Ну так будем говорить?