Третий всадник

Он был измотан текучкой не меньше остальных, взгляд стал потухшим. Изо дня в день одно и то же. Приехали, задержали по списку кулаков и врагов народа и колхозного движения. Кого за диверсию, кого за саботаж. Вот и антисоветская группа. А на деле черт поймет, где эта самая группа, а где банальное раздолбайство, но наказывать надо. Иначе растащат и угробят все, потому как отношения к общественному как к своему у колхозника пока нет и в помине. На следующий день то же самое, но уже в другом месте. Это как работа в шахте. Рубишь уголь, рубишь, тяжело и монотонно, а между тем план меньше не становится. И надо давать стране угля все теми же ударными темпами.

Но когда я изложил ситуацию, взгляд Горца просветлел и загорелся азартом.

– А ведь можем наших «осьминогов» тут подсечь! – воскликнул он.

– Ты гоп-то не говори. Но твоя правда. Перспективы есть. А для начала надо найти одного из осужденных предводителей этой шайки.

– Кто такой?

– Некто Кащеев. Заместитель начальника складов «Заготзерна». Начальник его успел в бега податься, а этот зазевался и сплоховал.

– А как его не прислонили к стеночке?

– Ему повезло, что пришла директива. «Тройкам» и местным судам запретили выносить смертные приговоры по хищениям. Поэтому отделался десяткой в лагерях.

– Тогда надо срочно его тянуть на разговор.

– Надо для начала выяснить, где он. Может, придется с Крайнего Севера вытаскивать, – произнес я задумчиво. – Вот ты и займись этим, Тамерлан.

– Есть, товарищ начальник, – бодро воскликнул Горец.

Вот только с Крайнего Севера никого вытаскивать не пришлось. Клим Кащеев оказался в гораздо более крайних краях…

Глава 12

Массовая перевозка заключенных железнодорожным транспортом в места не столь отдаленные, сколь малонаселенные. По-простому этап. В Нижнепольске он начинался на товарно-сортировочной станции, где было немало подходящих мест, надежно сокрытых от глаз посторонней публики. И шли оттуда спецэшелоны в самые разные уголки страны, где затевались великие стройки, перекрывались реки, добывалось золото. Пока еще не разогнался в стране на всех парах паровоз социалистической индустриализации, везде преобладал тяжелый ручной труд, а значит, рук требовалось много. И тут ГУЛАГ помогал растущей промышленности всем, чем только мог.

Этой ночью на длинной и широкой площадке рядом с пакгаузами, куда подходила железнодорожная ветка, этапируемых собралось особенно много. Давно в изоляторах города и области накапливали осужденных и ждали перевозки. Вот и дождались.

Осужденное за мелкие преступления мелкое жулье и ворье обычно отсиживало небольшие сроки в рабоче-трудовых колониях на территории области. Гонять их туда-сюда по всей стране смысла не было. В стылые неосвоенные края шли кулаки, бандиты и прочий опасный асоциальный элемент. Сейчас они выстроились на забетонированной площадке и ждали. Некоторые еле стояли на ногах от недоедания на воле. Для таких тюрьма становилась спасением. Уж что-что, а умереть с голоду тюремное начальство не даст, хотя бы потому, что с него спросят за убыль спецконтингента.

Мариновали этап уже добрых два часа. Доставляли заключенных сюда на специальных машинах, а при отсутствии возможностей гнали под охраной в нарушение всех правил пешком, аж через добрую половину города. Все новые и новые люди вливались в толпу, притом достаточно нестройную. Понятно, что это не армия и красот построения в каре от осужденных ждать не приходится.

Ожидание утомило всех. Люди перешептывались, перекрикивались. Над площадкой повис гул голосов, слышались звонкие матюги и выкрики в сторону конвоя:

– Э, вертухай, подавай быстрее паровоз! У вора ноги устали!

И вот последнюю партию загнали на площадку. Вскоре на ветке, пыхтя паром, издавая победный свист, появился громадный, мощный черный паровоз с красной звездой на носу. Он тащил длиннющий эшелон со столыпинскими вагонами.

– В ряд строиться. Ждать! – в медный конус ручного громкоговорителя прокричал заместитель начальника областного управления исполнения наказаний Сергей Панкратов.

Был он высок, широкоплеч, хорош собой, в ладной форме и страшно злой. Эти мероприятия высасывали из него все жизненные силы, потому что постоянно получались какие-то накладки. Оно и неудивительно при передаче спецконтингента из одного ведомства – УИТУ Наркомюста, – в другое – ГУЛАГ ОГПУ, которому принадлежали многочисленные самые серьезные лагеря для антисоветского и бандитского элемента. Вот и охрана гулаговская из эшелона выпрыгивает. Панкратов смотрел на них с некоторой завистью. Лихие ребята – и оружие, и экипировка, и навыки куда лучше, чем у полуголодных тюремщиков Наркомата юстиции.

При виде гулаговской охраны по толпе заключенных пробежала какая-то дрожь. Послышались возбужденные крики. И толпа неожиданно сдвинулась вперед.

– Назад! – заорал заместитель начальника УИТУ. – Или будем стрелять!

Толпу это не вразумило. Грохнул выстрел. Это охранник пальнул из винтовки, поскольку этапируемые пересекли крайнюю линию.