Теплый дом. Том II: Опекун. Интернат. Благие намерения. Детский дом (записки воспитателя)

На следующий день я потребовала у Людмилы Семеновны отчета — что и как произошло с Леной. Директриса довольно безразлично протянула мне заключение комиссии: «…Имел место несчастный случай… Воспитанница предрасположена…» Людмила Семеновна подала мне еще одну бумажку. Накладную — расписаться за одежду для покойницы: платье полушерстяное, платок х/б, колготки, тапочки… И, проверив, в той ли графе я поставила подпись, сказала: «Молите бога, что все случилось в ваше отсутствие. А то не миновать бы вам очень больших неприятностей». «Очень» она подчеркнула.

Вечером позвонила Ирина Дмитриевна.

— Ольга Николаевна, приезжайте!

— Но ведь поздно уже…

— Разговор не телефонный. На автобусе до остановки «Школа», а там я вас встречу. Я бы сама к вам приехала, да детей не с кем оставить. Муж в командировке…

И вот мы сидим в уютной кухоньке, пьем чай с натуральным медом и говорим о разных пустяках. Она — никак не решится начать о деле, а я — спросить. Наконец я не выдерживаю:

— Так о чем вы хотели, Ирина Дмитриевна?

— Сегодня была на исполкоме. В комиссии по делам несовершеннолетних. Я была от парторганизации школы. Ведь девиц этих… Надежду и компанию… успели допросить несколько дней назад, пригрозили колонией. После чего они отправились в бега. Но что любопытно: перед этим дали показания против вас. Будто это ваша месть — отправить их из Сочи. Я, конечно, рассказала о «подвигах» девиц в лагере. Да и докладная записка от Тамары Трофимовны возымела действие. Добавить к тому, что в ней изложено, было нечего. Я только подтвердила правильность фактов… Но хочу вас предупредить — обстановка накаляется. Говорят, слухи дошли до райкома партии. А у Людмилы Семеновны безупречная репутация в районе. Сплошные благодарности. Так что если у вас с директором возникнет конфликт, то сила не на вашей стороне.

— Могу я рассчитывать на вашу поддержку в случае чего?

Ирина Дмитриевна вздохнула.

— Сказать по совести — я не очень верю в ваш успех. Думаете, вы первая?.. Ну и где они теперь? — Посмотрела сквозь стакан на просвет, и мне показалось, что в глазах ее мелькнула какая-то давняя-давняя грусть. — А Людмила Семеновна здесь. Живет и здравствует. И уж отличник просвещения. Мой вам совет — бросьте вы этот детдом! У вас есть прекрасная специальность…

— Да, но…

— Никаких «но». Что касается меня, то мое отношение к вам остается прежним… И еще один совет: про смерть Лены нигде и ни при каких обстоятельствах не заикайтесь! Ее не было. Ясно? «Списали».

…А ЧТО? Я И НЕ ТАК МОГУ!

Девочки нашлись сами — пришли как ни в чем не бывало.

В детском доме царило затишье. Все чего-то выжидали. На заседании профбюро состоялся разговор — о событиях лета и о том, что им предшествовало. Татьяна Степановна сказала бойкую речь. Про то, что надо «всемерно укреплять» и «заострять»…

Я же окончательно укрепилась в намерении идти до конца: в нашем детском доме явно неблагополучно. Обо всех своих наблюдениях и тревогах я доложила профбюро. И сказала, что обращусь в горком профсоюза: пусть присылают комиссию!..

Близилось первое сентября. Как оно было непохоже на прошлогодний светлый праздник! В те времена и развал, и неразбериха во всем детском доме не омрачали моего ощущения счастья — полнейшего, небывалого… Так хорошо мечталось тогда.

План работы на год я уже составила и отдала Людмиле Семеновне на утверждение. Мои педагогические установки претерпели существенную переориентацию — теперь строжайшая, даже казарменная дисциплина! Никакой вольницы. Все! «Отговорила роща золотая».

И учиться!

Учеба будет делом номер один. А обширная развлекательно-увеселительная программа становилась продолжением учебного процесса.

Дети не роптали. Подчинились как должному, хотя и без особого энтузиазма. Держались ровно, доброжелательно. Но не было того тепла в отношениях, того трепета, что так покорял мое сердце в прошлом году.

Людмила Семеновна пока в наши дела не вмешивалась. И внешне все выглядело почти пристойно. Однако взгляд ее полуприкрытых глаз бывал жутковат — когда оставались один на один. Но вслух — ни слова!

И понемногу пришло ощущение, что все к чему-то готовятся. Как будто еще что-то должно произойти — неприятное и неизбежное…

Комиссия по линии горкома профсоюза была назначена на конец сентября. В доме срочным порядком наводился лоск и блеск. Теперь это было нетрудно — после ремонта прошло не больше месяца, на территории старших все сияло. Даже на стенах не было извечных полос от каблуков ботинок, не говоря уже о выбоинах!

В канун приезда комиссии объявили тотальный аврал — конечно, ничего предосудительного в этом нет: любая хозяйка перед приездом гостей наводит марафет в своем доме. Но сейчас ожидались непростые гости, а потому срочно подчищались еще и документы — ведомости, накладные, меню-раскладки… Задним числом подписывались акты на списание. Обо всем этом я под страшным секретом узнала от Татьяны Степановны — она в последнее время усиленно заискивала передо мной, а я, веря в ее чистосердечие, бурно радовалась — нашего полку прибыло!