Там, на сухой стороне

- Это молодая страна и здесь еще мало белых. Но если когда-нибудь сюда придет цивилизация, если люди приедут сюда и поставят здесь свои дома, им нужен будет закон. Люди часто думают, что закон - это набор запретов, но закон не должен быть таким, если не доводить его до крайностей. Законы дают нам свободу, потому что они охраняют нас от жестокости, зверства и воровства.

В любом обществе - даже в самых диких шайках преступников - есть свои законы, пусть даже это страх перед главарем. Закон быть должен, иначе не будет ни безопасности, ни развития. Сейчас у нас еще нет четких законов. У нас нет ни полиции, ни шерифа, ни судьи. И до тех пор, пока все это не появится, кто-то должен бороться со злом.

Один человек был убит. Вы и сами получили предупреждение убраться из этих мест. Но этой земле нужны такие люди как вы. Вы сами, наверное, так не считаете, но вы - первопроходцы цивилизации. Вслед за вами придут другие.

- А вы, мистер Чантри? - спросил я.

Он улыбнулся мне с неподдельной искренностью.

- Ты, Доби, задаешь самый важный вопрос. Кто я такой? Я человек, который умеет обращаться с оружием. Я буду нужен, пока сюда не приедет достаточно много людей, а после этого необходимость во мне отпадет. Не помню другого такого периода в истории, когда жили бы люди, подобные мне. Обычно порядок в стране обеспечивало дворянство или глава государства, но на этой земле зачастую достаточно человека с ружьем.

- Не верю я в оружие, - неожиданно произнес отец. - Мне кажется, должен быть другой выход.

- Мне тоже, - ответил Чантри. - Но если бы не оружие, твоего сына сегодня избили бы, и не в одиночку, а толпой. Твою ограду повалили бы, а дом подожгли.

Цивилизованность - дело тонкое. Для многих это всего лишь внешняя оболочка. Если живешь среди людей, то можно с уверенностью сказать, что человека два из десяти только выглядят цивилизованными. И если бы не было закона. если бы не было давления общественного мнения, они стали бы в высшей степени дикими. Даже те люди, которых, кажется, хорошо знаешь. Многие принимают справедливость ограничений, потому что знают, что так должно быть. Они понимают, что если живешь среди людей, то должен уважать права окружающих. Наши друзья с гор этого не понимают. Они приехали в этот заброшенный уголок для того, чтобы быть свободным от любых ограничений, чтобы быть грубыми, жестокими и злобными как им того хочется.

- Вы говорите как школьный учитель, мистер Чантри, - сказал я.

Он взглянул на меня.

- Я хотел бы быть учителем в школе, Это самая почетная из профессий, если знаешь свое дело, - он улыбнулся. - Может быть, я и есть учитель, в некоторым смысле.

- Вы говорите, что когда сюда приедет достаточно людей, вы станете не нужны, - спросил я дерзко. - Сколько времени на это потребуется?

- Лет десять, а то и двадцать. Но не более тридцати. Люди становятся цивилизованными не сразу. Им нужно приспособиться друг к другу, найти компромиссы.

- Такой человек как вы, с вашим образованием, мог бы добиться кое-чего в жизни, - сказал отец.

Чантри невесело улыбнулся.

- Нет, - ответил он, - у меня отличное образование и прекрасные возможности, но я был воспитан ничего не делать. Быть джентльменом, надзирать за землями, управлять другими. Для всего этого нужна власть или деньги. У меня нет ничего.

Я много читал, а езда верхом на далекие расстояния в одиночестве дает много времени для размышлений.

- А что с той женщиной, там, наверху? - спросил отец.

- О ней стоит подумать. Совершенно определенно, подумать стоит.

Что-то в том, как он произнес эти слова, встревожило меня. Он мне нравился. Ну, он был настоящим мужчиной, но что-то в нем беспокоило меня, и он это понимал. Вдруг меня озарило. Его проблема была в том. что он знал о себе все. Что бы он ни делал, какая-то часть его стояла в стороне и наблюдала за происходящим.

Он вышел на крыльцо и закурил одну из своих тонких сигар. Он стоял там один, в темноте и после того, как я помог отцу управиться с посудой, тоже вышел на крыльцо.

- Ты видел ее, Доби? Я говорю о той девушке наверху. Ты видел ее?

- Нет.

Он немного помолчал. Огонек сигары горел в темноте. Наконец, он произнес:

- Я собираюсь съездить туда, Доби. Расскажи мне, как добраться до этой хижины.

Я молчал. Во мне шла борьба чувств. Эту хижину нашел я. Для чего он собирался туда? Что для него значила это женщина?

- Я, наверное, не смогу. Это совсем не просто.

- Ты не можешь или не хочешь?

- Мистер Чантри, в эту хижину она приходит, чтобы побыть одной. У нее есть не это право. Мне кажется, ей нужно это место, и я не хочу...

- Доби, - терпеливо произнес он. Я чувствовал его терпение. И его раздражение тоже. - Это моя хижина. Я собираюсь жить там и возвращаться туда, куда бы я ни уезжал. Мне тоже нужно место, где бы я мог побыть один.

- Я не собираюсь, - продолжил он после паузы, - мешать ее уединению. В лесу и в горах есть и другие места, где ее никто не будет беспокоить. Я же обязан туда съездить. У меня есть дело, и, может быть, я хочу с ней повидаться.

- Вы принесете ей несчастье, мистер Чантри.