Там, на сухой стороне

Некоторые сменили фамилии, потому что боялись репрессий. В моей семье, например, многих убили, и когда мой прадед сбежал в Англию, ему посоветовали не разглашать свою настоящую фамилию, а взять другую, иначе за ним стали бы охотиться. Он выбрал Чантри, хотя почему именно эту, мне не известно. Может быть ему просто нравилось ее звучание, может быть он восхищался человеком, который носил ее - не знаю. Как бы там ни было, она хорошо нам послужила, и мы, надеюсь, не посрамили ее.

- Я немного знаю историю Ирландии, - сказал я.

- Это хорошо, Доби, но запомни, что теперь твоя родина здесь. Неплохо знать историю и обычаи страны, из которой вышли твои предки - в этом нет ничего постыдного, но живешь ты здесь. Эта земля тебя кормит. Конечно, есть такие, которые стыдятся своего происхождения. В городах на Восточном побережье не берут на работу людей с ирландскими фамилиями или похожих на ирландцев. Сюда приезжают разные люди, в основном бедняки, хотя есть отпрыски самых знатных родов Европы, и никто не знает и не хочет знать их прошлого.

С другой стороны, некоторые прибавляют к своим фамилиям приставки "О" или "Мак", чтобы они звучали по-ирландски. Однако человек есть то, кем он стал, и неважно, какая кровь в нем течет или какие дворянские титулы он имеет.

- А как ваша настоящая фамилия, мистер Чантри?

- Давай не будем о ней, Доби. Прошло три сотни лет, ее знает каждый младенец, родившийся в нашей семье, но ни один не произнес ее вслух. И мы не станем. Мы взяли себе фамилию Чантри, Чантри и останемся.

- Вы приехали, чтобы получить ранчо брата? Отец говорит, что по праву оно ваше.

- Нет, парень, я приехал не для этого. У меня была другая идея, хотя прежде всего я хотел повидать брата. Ранчо ваше - твоего отца, а за ним твое, однако вы будете владеть им без права продажи. С этим условием я оформлю дарственную. Но я хочу время от времени наведываться сюда, а хижину в горах оставлю себе.

Что-то в моем лице привлекло его внимание, а я забеспокоился, подумав о девушке.

- Что такое, малыш? Что тебя тревожит?

- Девушка... женщина, сэр. По-моему, ей нравится то место в горах. По-моему, она ездит туда, чтобы побыть одной. Она там оставила цветы...

- Если ей нравится то место, она сможет приезжать, когда ей вздумается, но его я никому не отдам. - Оуэн постучал себя по нагрудному карману. - У меня здесь документы на всю землю, в том числе на ту, на которую вы подали заявку. Даже склон горы принадлежит мне, не считая еще кое-какой земли в округе. Твой отец застолбил четыре участка, и он их получит. Тридцать других я оставлю за собой, потому что люблю эти края и наверное приеду сюда, когда закончу некоторые свои дела.

Это был самый длинный наш с ним разговор за несколько дней, предыдущих и последующих.

На рассвете меня разбудило эхо выстрела, и я в испуге вскочил. Отец, одной рукой натягивая брюки, другой тянулся к ружью.

Но мы никого и ничего не увидели, Чантри и его коня тоже. Но через час, когда он въехал во двор, с седла его свисали завернутые в шкуру отборные куски оленины.

- Вот вам свежее мясо, - сказал он. - Я не хочу жить трутнем, Керноган.

Чантри много работал в лесу, он отлично управлялся с топором, уверенно и легко, без видимых усилий, срубая деревья. Тем не менее далеко от дома он не отходил, проводя много времени на крыльце, откуда в бинокль изучал склоны гор.

Однажды я попросил посмотреть в бинокль.

- Валяй, - сказал он, - но обращайся с ним поосторожней. Он, наверное, единственный в своем роде, много лет назад его сделал мастер из далекой страны. Он был величайшим умельцем, а линзы полировал вручную.

Поднеся бинокль к глазам, я был потрясен тем, как горы буквально прыгнули на меня. Мне хотелось протянуть руку и дотронуться до деревьев, я даже различал хижину, спрятавшуюся между стволами, и скамейку у двери.

Не это ли он так долго рассматривал? Я почувствовал укол ревности. Неужели Чантри хотел увидеть ее?

Глава третья

Это была одинокая земля. Когда приехал Чантри, он привез свежие новости, а так мы ничего не слышали о том, что творилось вокруг. В холмах иногда работали старатели, но они побаивались индейцев и старались не попадаться на глаза, наскоро приходили, наскоро трудились и наскоро уходили.

Говорили, что к югу от нас, в Нью-Мексико, белых совсем не было. Те, что навроде нас приезжали с востока, либо направлялись дальше на запад, либо оставляли свои скальпы в индейских вигвамах.

Некоторые пропадали без следа. К югу от ранчо, в овраге отец как-то нашел ржавый "кольт Паттерсон", сгнившие кости и несколько металлических пуговиц - все, что осталось от человека, который хотел поселиться на этой земле.

Но индейцев здесь было великое множество, хотя на глаза они попадались мало. Вокруг и к северу жили юты, на западе и юге - навахо, а на востоке апачи. Некоторые племена были дружественными, некоторые отчаянно враждебными. Некоторые же сторонились всех, не желая вмешиваться в дела внешнего мира.