Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Многое из происходившего в Русской Церкви в те годы помогают уяснить документы, которые священнику Глебу Якунину удалось в 1979 году получить от одного из бывших сотрудников Совета по делам религий перед ЦК КПСС за семь лет, начиная с 1967 вплоть до 1975 года. Тогда же на Западе были обнародованы шесть справок доверительных бесед ответственных работников Совета по делам религий с иерархами РПЦ. Отчеты заместителя председателя Совета по делам религий Василия Фурова были избраны не случайно. Он заведовал «Православным» отделом в Совете и получил прозвище «Победоносцев». По своему мировоззрению был откровенным и убежденным атеистом, добивался искоренения религии в обществе, был яростным сторонником закрытия церквей и списками снимал с регистрации религиозные общины. Его даже в Совете не любили за сухость и заносчивость. В 1981 году он был уволен из Совета. А вслед за ним был сменен в 1984 году и Владимир Куроедов. Расследование о хищении секретных документов из Совета по делам религий продолжалось несколько лет. Руководителю КГБ, Юрию Андропову, удалось замять это дело, но Виктор Титов расплатился за это своей жизнью.

Глава XV Лагерь и ссылка

Вскоре отец Глеб был этапирован и отбывал срок в колонии «Пермь-36» – неофициальное название исправительно-трудовой колонии строгого режима. В ней содержались осужденные за «особо опасные государственные преступления». Располагалась она близ поселка Кучино Пермской области Чусовского района. Исправительно-трудовая колония в Кучино была создана в 1946 году и сокращенно именовалась «ИТК-36». Сначала заключенные занимались рубкой леса, но в 1954 году их заняли другими работами. До 1972 года в колонию направляли осужденных сотрудников советских правоохранительных органов. Многие из них прекрасно знали систему охраны мест заключения. Для того чтобы избежать побегов, территорию обнесли дополнительными заборами. В 1972 году в колонию начали направлять осужденных за особо опасные государственные преступления (то есть – политических), до этого их предпочитали содержать в колониях Мордовской АССР. Колонию высокопарно назвали – «учреждение ВС-389/36» (это обозначение использовалось при переписке с заключенными). Поэтому в просторечии ее стали называть «Пермь-36». На небольшом расстоянии друг от друга, неподалеку от реки Чусовая, располагалось три колонии: ВС-389/35, ВС-389/36, ВС-389/37. «Политические» заключенные содержались в каждой из них¹.

Один из заключенных, Вардан Арутюнян, отбывавший срок вместе с отцом Глебом, после освобождения вспоминал о зоне: «На фоне нашего непрекращающегося этапа, зона превратилась в этакую хрустальную мечту. Из многочисленных бесед с зеками-уголовниками, которые встречались на нашем пути, у меня сложилось некоторое представление о зоне. Зона представлялась местом мрачным и негостеприимным, но в то же время она означала прекращение бесконечных скитаний по тюрьмам и предоставляла возможность начать, наконец, переписку с родственниками, которые все это время чрезвычайно беспокоились обо мне и не получали никаких вестей, общаться с новыми, интересными людьми, а также начать относительно размеренную жизнь.

Пермский лагерь, в котором отбывал срок священник Глеб Якунин

Но каково же было мое удивление, когда после карантина охранник вывел меня из камеры и повел по территории зоны к бараку. Прежде всего меня впечатлила сама территория. Она была не очень большой, но аккуратной и в полной мере просторной для прогулок. Барак удивил меня еще больше. Это было просторное, опрятное, залитое проникающим сквозь широкие окна солнечным светом помещение, в котором в три ряда стояли железные кровати (их было примерно тридцать), и они были вовсе не такие, на которых приходилось спать в пересылках, а мягкие, с пружинами.

При каждой кровати была своя тумбочка и табуретка. Кровати были покрыты чистыми покрывалами. А это подразумевало и наличие чистого постельного белья. И оно действительно было чистым, ибо, как выяснилось, постельное белье регулярно – раз в неделю, отправлялось в прачечную. Пол в бараке был деревянным. Меня впечатляло и радовало все, что я видел. Охранник показал мне мою кровать, к которой затем прикрепил бирку с моей фамилией и удалился. Такие бирки прикреплялись к кровати каждого зека. Проходя по территории зоны, заметил, что людей было очень мало, а в бараке встретил лишь двух пожилых мужчин. Лагерь пустовал, потому что зеки в это время находились в рабочей зоне.