Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Именно тогда отец Глеб Якунин остро почувствовал, что за спиной протоиерея Всеволода стоит «казенный дирижер». Он появился не в 1974 году, а намного раньше – после того, как советские войска вступили на территорию Болгарии, где в священном сане служил молодой священник. Для сотрудников НКВД не было тайной, что в молодости отец Всеволод воевал в Белой армии. Скорее всего, перед ним была поставлена дилемма – или он отправляется в один из сталинских концлагерей, или сотрудничает с НКВД⁸. Отца Всеволода отличали, с одной стороны, высокое мнение о своих дарованиях (а они на самом деле были выдающимися) и, с другой стороны, духовная нетрезвость, поиск старцев. Это очень тонко подметил в своих воспоминаниях о Поместном Соборе РПЦ 1971 года архиепископ Василий (Кривошеин): «Хочу отдельно отметить мнение протоиерея Всеволода Шпиллера. Этот умный, образованный и культурный, но вместе с тем крайне субъективный и переменчивый в своих суждениях и оценках человек, мог для меня быть как бы выразителем мнения тогдашней церковной интеллигенции, чем духовенства. Хотя сам он себя считал кем-то вроде всероссийского «старца», духовного преемника епископа Афанасия (Сахарова) и архиепископа Серафима (Соболева). И действительно в те времена у него было немало духовных чад в среде интеллигенции и артистическом мире, но среди духовенства он был непопулярен и его считали гордым, аристократом и эстетом. Но, как бы то ни было, он был для меня один из наиболее интересных и свободных собеседников, встреченных в те годы в Москве. В данное время он был скорее в «проникодимовском» настроении»⁹. Митрополит Никодим (Ротов) уже в 60-е года прошлого столетия был известен как иерарх, который без колебаний исполнял любые задания властей. Он считал, что сотрудники КГБ – люди чаще всего недалекие, которых не представляет труда перехитрить. Поэтому, когда к нему обращались за советом молодые священники или епископы, подвергшиеся вербовке, он всегда уверенно отвечал: «Соглашайтесь! Мы их перехитрим!» История жизни и трагедия отца Всеволода (да и самого митрополита Никодима) свидетельствует о пагубности этих воззрений.

Справа – митрополит Питирим (Нечаев)

Особого рассмотрения требует отношение отца Всеволода к личности и творчеству Александра Солженицына. В книге, которая посвящена памяти протоиерея Всеволода Шпиллера и была собрана его сыном, необходимо обратить внимание на письма к нему мнимого иеромонаха Павла (Троицкого). Странно: отца Всеволода не удивило, что иеромонах Павел, будто бы скрывавшийся в Тверских лесах неподалеку от районного центра Кувши-ново, подробно описывал, как и о чем во время приема у председателя Совета по делам религий Куроедова беседовали два митрополита – Никодим и Питирим. Подобный, весьма странный, дар «прозорливости» должен был бы насторожить отца Всеволода.

Неужели подвижники уходили в затвор для того, чтобы описывать светские приемы? Связной между мнимым иеромонахом Павлом и отцом Всеволодом была Агриппина Истнюк, которая появилась у отца Всеволода в 1970 году. Якобы она регулярно ездила в Тверскую область и отвозила письма.

Этот отшельник очень живо и довольно странно для духовно умудренного старца отреагировал на интервью отца Всеволода и откликнулся письмом, которое датировано 11 апреля 1974 года: «Прочел несколько раз ваше интервью. Сказано прекрасно. Я просто не умею высказать своей радости, что господь еще не лишает нас, людей, такой одаренности и правдивости… Я слышал два раза выступления митрополита Антония (Блюма). Оба выступления разные, но основное в их содержании одно и то же: о Солженицыне. Я с ним не совсем согласен. В чьих руках Солженицын, к сожалению, не всем ясно. Ваше интервью многим может прийтись не по вкусу. Слушаю Би-Би-Си. Там принимают Солженицына как изгнанника за правду. И так думает большинство. А как в Москве – вы сами знаете. Очень по-разному о нем думают. В его религиозности я не уверен. За границей он развернет большую деятельность. Его погубила слава, и я с вами согласен: он для нас потерян…»¹⁰ Удивительные признания в устах иеромонаха, который неоднократно был арестован и провел долгие годы в заточении. «Архипелаг ГУЛаг» создавался как коллективный труд, в котором принимали деятельное участие бывшие зэки. И для них публикация книги Солженицына была торжеством правды. Поэтому странное впечатление производит безоговорочное осуждение арестованного и высланного писателя.