Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

7 мая 1974 года откликнулся священник Глеб Якунин: «Отец Всеволод! Хочу признаться: со смешанным чувством понимания Ваших переживаний и предосудительным злорадством прослушал Ваш голос в фальшивом квартете синодального хора, пропевшем анафематизмы «злобному… чуждому Церкви» Солженицыну. У Вас было преимущество перед остальными солистами – Вы пели искренне… Но были и свои неудобства: Вам пришлось согласиться запеть в хоре, недостойном Вас, в срок, не Вами выбранный, и к тому же Ваша партия была подправлена казенным дирижером… Теперь же трудно поверить в бескорыстность. Вы пропели ответственнейшую партию громогласно, но вышло фальцетом, к тому же на неумные и оскорбительные слова. Получилось точно по Вашей цитации: «предмет отвращения». При Вашей тонкой дипломатичности, высокой музыкальной (и не только музыкальной) интеллигентности это – тяжелый, но закономерный и поучительный финал – имманентная кара за Вашу позицию, давно бывшую двусмысленной, теперь же, споткнувшись о Солженицына, ставшую однозначной»⁶.

За день до этого письма группа диссидентов, среди которых были и отбывшие сроки в советских концлагерях, обратилась с открытым письмом к отцу Всеволоду: «Наконец московскому священнику В. Шпиллеру пришлось саморазоблачиться и приоткрыть свою неблаговидную роль в деле Солженицына, которую ему в течение длительного времени удавалось тщательно скрывать от общественности. Несколько лет назад, как раз в начале официальной антисолженицынской кампании, злоупотребив исповедью и доверием первой жены Солженицына, о. Шпиллер стал систематически подталкивать ее на шаги, враждебные Солженицыну, включая публичные выступления против него и писание мемуаров для АПН, целью которых была дискредитация ее бывшего мужа.

В 1972 году о. Шпиллер передал во влиятельные западные церковные круги письмо против Солженицына, но без права его публикации. Это письмо изобиловало грубейшими нападками на писателя. В частности, объявлялось, что Солженицын «не от Бога», что, как известно, есть высшая форма осуждения человека. Подобная форма выступлений исподтишка, очевидно, объяснялась тем, что о. Шпиллер опасался, что публичное выступление против Солженицына, который является гордостью всей страны, дезавуирует его упорно создававшуюся репутацию «оппозиционного» церковного деятеля. Это выступление о. Шпиллера из-за угла вызвало критику одного из виднейших представителей зарубежного Православия прот. А. Шмемана, помещенную в Вестнике РХСД № 106 за 1973 год.

Но всего этого, по-видимому, казалось недостаточным устроителям антисолженицынской кампании, по чьим указаниям с самого начала действовал о. Шпиллер. В феврале этого года, уже после высылки Солженицына, о. Шпиллер сделал корреспонденту АПН заявление, превзошедшее по степени утонченной лжи и грубейшего ханжества все, что говорилось против писателя. По-прежнему справедливо опасаясь осуждения среди людей, все еще доверявших ему, о. Шпиллер ухитрился и на этот раз постараться сделать свое заявление незамеченным в Москве. Но на сей раз правду утаить не удалось. Его заявление оказалось напечатанным под его именем, хотя, правда, в очень малодоступном ротапринтном издании «Информационный бюллетень Отдела Внешних Церковных сношений Московской патриархии» (1975, № 4, 4 апр.)…»⁷