Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

Протоиерей Всеволод Шпиллер мужественно вел себя по отношению к решениям Архиерейского собора 1961 года. Не побоялся выразить свое отношение в письме-докладе заведующему Отделом по делам центрального управления церкви П.В. Макарцеву, ставленнику председателя Совета по делам религий при Совете Министров СССР В. Куроедова. Писал об этом и митрополиту Никодиму. Чтобы более полно понять события тех давних лет, необходимо вспомнить, что в 1968 году отец Александр Мень привел Александра Солженицына к отцу Всеволоду. У него возникла проблема – его первая жена Наталья Решетовская не принимала и не понимала религиозных убеждений Александра Исаевича. Отец Александр просил отца Всеволода, чтобы тот занялся ее катехизацией. Отец Всеволод на протяжении нескольких лет готовил к крещению Наталью Решетовскую по его же просьбе. Это был трудный и долгий процесс. Солженицын глубоко доверял отцу Всеволоду, и между ними возникла духовная близость. Об этом свидетельствует и две созданные им молитвы, которые Солженицын послал отцу Всеволоду в критический момент своей жизни в 1969 году. В одной из них он пишет о внутреннем смятении: «…Я как будто потерял способность делать верные шаги, и после каждого шага новое и новое чудовище заползает в меня и рвет – моя ошибка… Они разорвут меня, если Ты не пошлешь мне покоя и цельности. Бог мой! Я потерял внутреннюю ясность – это здоровье души, и только Ты меня сможешь снова в ней утвердить»³.

В тот момент, когда в душе Н. Решетовской произошел внутренний переворот, она узнала о том, что А. Солженицын создал новую семью. В 1970 году в жизни писателя произошли два значимых события – ему была присуждена Нобелевская премия по литературе, и он стал отцом сына, которого родила его секретарь, Наталья Светлова. Солженицын начал бракоразводный процесс с Решетовской. Поскольку в недрах КГБ была создана особая группа, занимающаяся только Солженицыным, сотрудники вмешались в этот процесс. Для защиты интересов Решетовской был избран молодой и талантливый адвокат Екатерина Иванова. Она, пытаясь разобраться во всех обстоятельствах случившегося, тайком забралась в багажник автомобиля и попала на дачу Растроповичей. Дача строго охранялась сотрудниками КГБ, и без их ведома никто не мог попасть туда. Произошла встреча с писателем, которому она поведала, кто ввел ее в этот процесс и курировал его. Солженицын публично поведал о ее откровениях. После этого она была отстранена от дела, но атмосфера скандала вокруг бракоразводного процесса нарастала. Это обстоятельство повлияло на позицию отца Всеволода. Отношения между ними были разорваны. И это не было тайной для сотрудников КГБ.

Александр Солженицын

18 февраля 1974 года, спустя пять дней после высылки Солженицына из СССР, появилось интервью отца Всеволода, данное им корреспонденту Агентства печати «Новости». Агентство возникло в 1961 году на базе Совфинформбюро, и первостепенной его задачей являлась внешнеполитическая пропаганда. Первоначально интервью было опубликовано лишь на Западе, но чуть позже вошло в книгу статей о творчестве Солженицына «Последний круг», изданную по-английски тем же АПН. В интервью о. Всеволод заявил: «На вопрос корреспондента, как я отношусь к мнению о Солженицыне как о «религиозном христианском писателе», выражающем мысли и настроения церковных православных людей, живущих в СССР, к мнению, высказанному в некоторых заграничных церковных кругах, я ответил: с Солженицыным я знаком, встречался с ним до того, как он был провозглашен лауреатом Нобелевской премии, и думаю, что читал большую часть его сочинений. Не читал опубликованные за границей в последнее время. Встречи с ним и чтение его на меня производили сильное впечатление. Разное. Но мнение о нем, считающее его «религиозным писателем» и даже выражающим наши, здешних православных церковных людей, мысли и настроения, я нахожу глубоко ошибочным.

При встречах с ним и при чтении многих его вещей создавалось впечатление, что он повсюду ищет правду, что поглощен стремлением к ней и хочет служить только ей всем своим оригинальным писательским талантом. Казалось, что он живет правдолюбием. Насколько оно воплощалось или не воплощалось – в его личной жизни, публично говорить и судить об этом нельзя не только священнику. Воплощалось ли в том, с чем он сам публично выступал, об этом вправе и даже должны судить все. Я думаю, что правду, как мы, христиане, понимаем ее и видим, Солженицын искажал.

Для нас, христиан, правда и добро, как и ложь и зло – больше и глубже, чем просто этические, моральные начала и понятия. В христианском понимании их они коренятся в последней, как мы говорим, в духовной, метафизической глубине вещей. В духовной глубине человека. В той же духовной жизни общностей, обществ, наций, народов, где возникает только им свойственный их характер, их «стать». Солженицыну не дано было достичь этой глубины.