Сущность христианства

Христос есть всемогущество субъективности, освобожденное от всех уз и законов природы сердце, исключившее мир и сосредоточенное только в себе чувство, исполнение всех желаний сердца, вознесение на небо фантазии, праздник воскресения сердца — поэтому Христос есть отличие христианства от язычества.

В христианстве сосредоточивался человек только на себе, освобождался от связи с миром, становился самодовлеющим целым, существом сверхмировым, абсолютным. Он не считал себя существом, принадлежащим миру; он порывал всякую связь с ним; поэтому он не имел больше основания сомневаться в истинности и законности своих субъективных желаний и чувств, считал себя существом неограниченным, ибо граница субъективности есть именно мир, объективность. Язычники, напротив, не замыкались в себе самих и не удалялись от природы, и потому ограничивали свою субъективность созерцанием мира. Древние преклонялись перед величием разума, но они были настолько свободомыслящи и объективны, что признавали право существования и притом вечного существования за оборотной стороной духа, за материей, и не только в теории, но и на практике. Христиане же простирали свою практическую и теоретическую нетерпимость до того, что ради утверждения своей вечной субъективной жизни, уничтожали противоположность субъективности, природу, создавая веру в кончину мира.[94] Древние были свободны от себя, но их свобода была свободой равнодушие к себе; а христиане были свободны от природы, но их свобода была не свободой разума, не истинной свободой — истинная свобода ограничивает себя созерцанием мира, природой — а свободой чувства и фантазии, свободой чуда. Древние восхищались природой до такой степени, что забывали о себе, терялись в целом; христиане презирали мир; что такое тварь в сравнении с Творцом, что такое солнце, луна и земля в сравнении с человеческой душой. Мир прейдет, а человек вечен. Христиане отрешали человека от всякого общения природой и через это впадали в крайность чрезмерной щепетильности, усматривая даже в отдаленном сравнении человека с животным безбожное оскорбление человеческого достоинства; а язычники, напротив, впадали в другую крайность, часто не делая никакого различия между животным и человеком, или даже, как, например. Цельз, противник христианства, ставили человека ниже животного.

Но язычники рассматривали человека не только в связи со вселенной, они рассматривали человека, т. е. индивида, отдельного человека, в связи с другими людьми, в связи с обществом. Они строго отличали, по крайней мере, как философы, индивида от рода, смотрели на индивида, как на часть от целого человеческого рода, и подчиняли отдельное существо целому, «Люди умирают, а человечество продолжает существовать», говорит один языческий философ. «Как ты можешь жаловаться на потерю своей дочери?» пишет Сульпиций Цицерону. «Гибнут великие города и славные царства, а ты безутешно горюешь о смерти homunculi, одного человечка? Где же твоя философия?» Понятие человека, как индивида, у древних, обусловливалось понятием рода. Они были высокого мнения о роде, о преимуществах человечества, возвышенно судили о разуме, но были невысокого мнения об индивиде. Христианство, напротив, игнорировало род и имело в виду только индивида. Христианство, разумеется не современное христианство, воспринявшее культуру язычества и сохранившее лишь имя и некоторые общие положения христианства — есть прямая противоположность язычеству. Оно будет понято правильно и не будет искажено произвольным, умозрительным толкованием, если будет рассматриваться, как противоположность: оно истинно, поскольку ложна его противоположность, и оно ложно, поскольку истинна последняя. Древние приносили индивида в жертву роду; христиане приносили род в жертву индивиду. Иначе: язычники мыслили и понимали индивид только как часть, в отличие от целого: христиане, напротив, только в непосредственном, безразличном единстве с родом.[95]

Христианство считало индивида предметом непосредственного промысла, т. е. непосредственным объектом божественного существа. Язычники верили в промысел индивида, обусловленный родом, законом, мировым порядком, т. е. верили только в непосредственный, естественный, а не чудесный промысел; христиане, напротив, уничтожали всякое посредничество, становились в непосредственную близость к промышляющему, всеобъемлющему, всеобщему существу, т. е. они непосредственно отождествляли каждое отдельное существо с существом всеобщим.