Старик и море

He tried it once more and he felt himself going when he turned the fish.	Он сделал еще одну попытку и почувствовал, что теряет сознание, но он все-таки перевернул рыбу на спину.
The fish righted himself and swam off again slowly with the great tail weaving in the air.	Потом рыба перевернулась обратно и снова медленно уплыла прочь, помахивая в воздухе своим громадным хвостом.
I'll try it again, the old man promised, although his hands were mushy now and he could only see well in flashes.	"Попробую еще раз", - пообещал старик, хотя руки у него совсем ослабли и перед глазами стоял туман.
He tried it again and it was the same.	Он попробовал снова, и рыба снова ушла.
So he thought, and he felt himself going before he started; I will try it once again.	"Ах, так? - подумал он и сразу же почувствовал, как жизнь в нем замирает. - Я попробую еще раз".
He took all his pain and what was left of his strength and his long gone pride and he put it against the fish's agony and the fish came over onto his side and swam gently on his side, his bill almost touching the planking of the skiff and started to pass the boat, long, deep, wide, silver and barred with purple and interminable in the water.	Он собрал всю свою боль, и весь остаток своих сил, и всю свою давно утраченную гордость и кинул их на поединок с муками, которые терпела рыба, и тогда она перевернулась на бок и тихонько поплыла на боку, едва-едва не доставая мечом до обшивки лодки; она чуть было не проплыла мимо, длинная, широкая, серебряная, перевитая фиолетовыми полосами, и казалось, что ей не будет конца.
The old man dropped the line and put his foot on it and lifted the harpoon as high as he could and drove it down with all his strength, and more strength he had just summoned, into the fish's side just behind the great chest fin that rose high in the air to the altitude of the man's chest.	Старик кинул лесу, наступил на нее ногой, поднял гарпун так высоко, как только мог, и изо всей силы, которая у него была и которую он сумел в эту минуту собрать, вонзил гарпун рыбе в бок, как раз позади ее громадного грудного плавника, высоко вздымавшегося над морем до уровня человеческой груди.
He felt the iron go in and he leaned on it and drove it further and then pushed all his weight after it.	Он почувствовал, как входит железо в мякоть, и, упершись в гарпун, всаживал его все глубже и глубже, помогая себе всей тяжестью своего тела.
Then the fish came alive, with his death in him, and rose high out of the water showing all his great length and width and all his power and his beauty.	И тогда рыба ожила, хоть и несла уже в себе смерть, - она высоко поднялась над водой, словно хвастая своей огромной длиной и шириной, всей своей красой и мощью.
He seemed to hang in the air above the old man in the skiff.	Казалось, что она висит в воздухе над стариком и лодкой.
Then he fell into the water with a crash that sent spray over the old man and over all of the skiff.	Потом она грохнулась в море, залив потоками воды и старика, и всю его лодку.
The old man felt faint and sick and he could not see well.	Старика одолела слабость и дурнота; он почти ничего не видел.
But he cleared the harpoon line and let it run slowly through his raw hands and, when he could see, he saw the fish was on his back with his silver belly up.	Но, опустив бечеву гарпуна, он стал медленно перебирать ее в изрезанных руках, а когда зрение вернулось, он увидел, что рыба лежит на спине, серебряным брюхом кверху.
The shaft of the harpoon was projecting at an angle from the fish's shoulder and the sea was discolouring with the red of the blood from his heart.	Рукоятка гарпуна торчала наискось из ее спины, а море вокруг было окрашено кровью ее сердца.