Совершенный изьян

Пётр сидел на кухне, перед окном, и думал о том, что начнёт твориться вечером, когда упадёт температура. Кусочки льда от рыбного брикета скрипели у него на зубах. На кухонном столе валялся дзынь. Пётр поднял его, повертел в руках, потрогал кнопки. И тут же представил Синдзу, черноволосую и худую. Как она обернулась на его крик. Как сверкнули её нечеловеческие глаза.

Кристалл по-прежнему лежал в стакане с водой. Пётр вытащил его двумя пальцами, отряхнул, положил на стол. Нагреть воду он не мог, но всё равно надел дзынь и нажал синюю кнопку на забрале.

Прошла авторизация. Синдзу, как и в прошлый раз, появилась у плиты — только теперь она смотрела ему в глаза. Пётр коснулся другой кнопки на шлеме. Рядом с головой Синдзу вспыхнули рубиновые буквы:

«Запись».

— Чья у тебя внешность?

— Ты вернулся! — Синдзу нежно улыбнулась.

— Ответь на вопрос. Пожалуйста. Всего один вопрос.

Пётр сжал кристалл в дрожащей руке, надеясь, что тепло его тела поможет призраку продержаться хотя бы минуту.

— Я люблю отвечать на вопросы!

Синдзу наклонилась к Петру — и тут же раздвоилась. Прежняя Синдзу неподвижно стояла с мёртвой улыбкой, тогда как новая копия неестественно сгорбилась, прорастая сквозь застывшее тело.

— Вот блядь! — Пётр потёр в ладонях кристалл. — Ты смоделирована? Или создана на основе живого человека? Чья у тебя внешность? Ты не выглядишь, как твоя хозяйка!

— А я — не она! — Синдзу подалась в сторону, к окну, оставляя в воздухе десятки своих отражений, как раскадровку движений. — Я — не Пан-Йон. Я — Синдзу.

— Есть ли человек с такой же внешностью, как у тебя?

Синдзу ничего не ответила. Она вздрагивала, как испорченное изображение. Половина её бедра проваливалась в кухонный стол.

2.2

Начинались сумерки.

Снимок Синдзу вышел нечётким, как фотография с потерянным фокусом. Лицо её едва проступало сквозь давящую синеву, и она действительно ничем не отличалась от бесплотного, тающего в подкрашенном сумраке призрака.

Поисковый анализатор мог не сработать. Пётр включил на пинге голографический режим, авторизовался в глобальной сети, и через секунду аналитический робот выдал результаты поиска по снимку.

Девушка на фоне синего занавеса. Привидение из какого-то фильма. Густо-синее безоблачное небо над морем — яркое и ненатуральное, как на картинах маслом.

Пётр просматривал мерцающие снимки. Пинг издал сердитый гудок. Над веером залитых синевой картинок появился мигающий красный огонёк и надпись:

«Критический сбой аккумулятора».

Пётр выругался.

Он обвёл на снимке лицо Синдзу в надежде, что это поможет анализатору, и уточнил условия поиска — только фотографии людей, никаких пейзажей. Поисковый робот задумался, пинг вновь стервозно заверещал, предупреждая о проблемах с аккумулятором, и над кухонным столом развернулась новая колода картинок.

Бессвязные фотографии из синьки, которые могли храниться на серверах десятки лет, аккуратно подрихтованные портреты из сотен резюме… Пётр нетерпеливо отбрасывал просмотренные снимки. Красный огонёк над столом раздражающе мигал.

Пётр вздрогнул и ткнул пальцем в маленькую тёмную фотографию. Фотография на секунду зарделась — точно сгорела в испорченном проявителе, — и увеличилась в размерах. Над столом появилась девушка с чёрными волосами. Она стояла, сцепив на груди руки, и надменно улыбалась в камеру. Обычный блуждающий по сети снимок. Никакой информации — ни имени, ни почтового адреса, ни даже метки системы геолокации. Только дата и время. Снимок загрузили в синьку больше года назад. Девушка стояла посреди муаровой темноты, разреженной по краям картинно угасающим светом. Значит, весь задний план стёрли перед загрузкой, заменили искусственным фоном. Кто угодно мог найти снимок и использовать его при создании призрака, если не хотел общаться с собственным двойником или с собранной в электронном конструкторе моделью.

Это тупик.

Пётр вздохнул, устало потёр лицо, но тут же резко поднял голову, ухватил голографический снимок улыбающейся девушки за край и скинул его анализатору.

Поиск по новым данным.

Пинг сердито загудел. Красный огонёк — оповещение об ошибке — истерично забился над головой Петра.

Поисковая машина думала несколько секунд. Пинг работал на последнем издыхании. Наконец перед Петром появилась очередная коллекция фотографий. И с самой первой на него смотрело пугающе знакомое лицо. Пётр потянулся к снимку.

Пинг издал протяжный гудок и отключился.

— Блядь! — Пётр ударил ладонью по столу.

Он несколько раз ткнул пальцем в экран, но пинг так и не заработал.

На улице пошёл серый снег.

Казалось, плотная пелена пыли, нависающая над старыми домами, осыпа́лась на мёртвые кварталы, как радиоактивные осадки. Ветра не было. За окном стояла тишина. Где-то вдалеке, над тёмными, размытыми в снежном тумане силуэтами пятиэтажек, прорезались длинные прожекторные лучи, метнулись в сторону, пытаясь выхватить что-то в стоящем над городом чаде, а пото́м снова погасли, упали в темноту.

Поганки.