Собачий царь

Оглядели Лохматого псины бездомные, раскусили в его башке червоточинку: жажду взять своё любой ценой, перебраться в сказочку удобную, получить работёнку повыгодней. И ещё много чего во взоре блажном проницательным пёсьим разумом они поняли.

Донесли куда надобно шавки бездомные, обо всём без утайки наябедничали: мол, стоит у пельменной забегаловки, и тоскует, и воет беспомощно. Сообщили особые приметы: человек донельзя опечаленный, со своей судьбой не может свыкнуться, окрутил Мандолину разгульную, ожидает себе другой удел. И незамедлительно, назавтра же, повстречался Лохматому Собачий царь. Из толпы спешащей он объявился, из проулка сырого нежданно вынырнул, из гудящей городской сутолоки в наплывающих потёмках возник. Оглядел мужика с издёвкой. На его рассуждения цыкнул. Серебром серьги пудовой звякнул. Клыками в ухмылке сверкнул. И поставил такое условие: «Если страждешь понарядней сказочку, если хочешь работёнку складную, опозорь мужика Тимофея. Ой, да ты подставь ему подножку знатную, чтобы расхотели люди знать его и прогнали жестоко взашей. Подложи ему в карман чужой платок. Запихни к нему в суму наливки бутыль. Распусти о нём слухи липкие. Очернить сумей молодца. Что плечами жмёшь: пять дней даю. В этот срок с любой загвоздкой можно справиться. Вон и место его тебе приметилось: целый день не в обиде и в тепле. За старания озолочу тебя, будешь жить до седин, не зная бедности, с полной чашей разносольных возможностей. Мандолину разбитную рыжую, так и быть, к тебе пришью накрепко. А не сможешь осилить испытание, от задумки на полпути откажешься, тюфяком бесхребетным окажешься – на себя пеняй, заграбастаю, за собой под лёд утяну!»