Слишком много поваров

— Совершенно верно, — сказал я. — Чтобы как следует узнать человека, нужно время. Что можно сказать о том, кого не знаешь? Взять любовь с первого взгляда, это же курам на смех. Это не любовь, а просто сильное желание познакомиться поближе. Никогда не забуду, как познакомился со своей женой на Лонг-Айленде. Я сбил ее машиной. Она почти не пострадала, но я поднял ее и отвез домой. А вот когда она подала на меня в суд за ущерб на двадцать тысяч долларов, тут-то я, можно сказать, и влюбился. Ну а потом случилось неизбежное, и пошли дети, Кларенс, и Мертон, и Изабель, и Мелинда, и Патриция, и…

— Я думала, Вукчич сказал, что вы не женаты!

— Я не посвящаю Вукчича в свою личную жизнь, — отмахнулся я. — Мы никогда не говорили с ним о семьях. В Японии, например, мужчины считают неприличным справляться о чужих женах и здоровье, так же, как у нас неприлично указывать другому, что он лысеет, или спрашивать, как ему до сих пор удается надевать носки без посторонней помощи.

— Так вы женаты!

— Еще как, и очень счастливо.

— А как зовут остальных детей?

— Ну… старших я перечислил, а остальные так, карапузы.

Мы продолжили болтать, но атмосфера поменялась. Я с грустью думал, что успешно отполз от края бездны. Вскоре произошло еще кое-что. Не спорю, возможно, это было просто случайностью, но опишу как я это увидел. Она сидела вполоборота ко мне, ее правая рука, в которой она держала стакан с недопитой газировкой, протянулась по спинке стула в сторону голубоглазого атлета. Я готов поклясться, что она не отводила от меня взгляда, но стакан тем временем потихоньку наклонялся, и, когда я заметил, что происходит, было уже поздно: газировка пролилась на темно-серые брюки соседа. Я прервал ее и потянулся за стаканом, она повернулась и вскрикнула. Атлет покраснел и полез за носовым платком. Повторяю, я готов согласиться на случайность, но все же какое совпадение: как только она узнала, что один женат, то принялась лить газировку на другого!

— Ох, я надеюсь пятна не будет? Si gauche! Извините, пожалуйста, я не думала, не видела…

— Не беспокойтесь, право, право, не п-пескобойтесь, п-пятна не дудет!.. — залепетал атлет.

Ну и так далее. Я наслаждался сценой. Но он быстро взял себя в руки и уже через минуту перестал нести чепуху, успокоился и обратился ко мне с членораздельной речью:

— Ничего страшного не произошло, сэр, сами видите. Все в порядке. Позвольте представиться, меня зовут Толман, Барри Толман. Я прокурор округа Марлин в Западной Вирджинии.

Итак, он был стервятником от политики. Но, несмотря на то, что мои воспоминания о встречах с прокурорами не отличались особой нежностью, я не видел смысла грубить. Я представился, назвал свое занятие, представил ему Констанцу и предложил оплатить ему выпивку в счет пролитой на него.

Себе я заказал второй стакан молока, последний перед сном, и, прихлебывая его, удерживал себя от участия в развитии нарождающейся дружбы справа от меня. Только поддакивал иногда, чтобы не показаться угрюмым. Когда мой стакан опустел наполовину, мистер Барри Толман сказал:

— Простите, я случайно услышал, как вы упомянули Сан-Ремо. Я там не бывал. В 1931 я ездил в Ниццу и Монте-Карло, и кто-то, уже не помню кто, сказал, что я обязательно должен посетить Сан-Ремо, что это прекраснейшее место на Ривьере, но я не поехал. Теперь я вполне верю в это.

— О, вам надо было съездить! — я с радостью вновь услышал в ее голосе низкие нотки. — Там чудесные холмы, покрытые виноградниками, и море!

— Да, разумеется. Я обожаю красивые пейзажи. А вы, мистер Гудвин, обожаете… — в воздухе раздался хлопок, и нас ненадолго оглушил шум проносившегося мимо встречного поезда, — …красивые пейзажи?

— Еще бы, — кивнул я и отхлебнул молока.

— Как жаль, что сейчас ночь, — сказала Констанца. — Иначе я бы глядела в окно на Америку. Мы проезжаем Скальные, то есть Скалистые горы?

Толман не стал смеяться. Я знал, даже не глядя в его сторону, что он уже утонул в темных глазах. Он объяснил, что нет, Скалистые горы находятся в полутора тысячах миль от нас, но местность, по которой мы едем, тоже заслуживает внимания. Он рассказал, что был в Европе трижды, но, кроме исторических мест, с Америкой там ничто не сравнится. В его родной Западной Вирджинии найдутся горы, про которые никто не скажет, что они хуже швейцарских. Он ничего не видел лучше родной долины, особенно места, где теперь находится знаменитый курорт «Канова».

— Но я как раз и еду на курорт «Канова»! — воскликнула Констанца.

— Я… я на это и рассчитывал, — он покраснел. — Я имею в виду, что три из этих вагонов направляются в «Канову», и я надеялся, что вы тоже… что я вас еще встречу, хотя, конечно, я не вращаюсь в тамошних кругах.

— А мы познакомились уже в поезде. Я там надолго не задержусь, но раз вы сказали, что там лучше, чем в Европе, то теперь я не могу дождаться, чтобы проверить. Должна вас предупредить, что очень люблю Сан-Ремо и море. А вы ездили в Европу с женой и детьми?

— Ну право слово, — опешил он, — разве я выгляжу на возраст, в котором у человека уже есть жена и дети?