Слишком много поваров

— А-а. Нет, не ему, я с ним не знаком. Я признался вам в своих попытках, чтобы убедить вас в своей одержимости выведать вашу тайну, но я не нарушу данного слова и оправдаю доверие. Признаюсь еще: я согласился на эту безумную авантюру с поездкой не только ради чести быть почетным гостем. Главным образом я рассчитывал на встречу с вами. Моя жизнь завершится раньше, чем я успею прочесть все достойные книги, оценить всю иронию мироздания или попробовать все существующие блюда.

Прикрыв глаза, он вздохнул. Потом снова открыл их.

— Пять тысяч долларов. Ненавижу торговаться.

— Нет, — отрезал Беррэн. — Вукчич об этом знал? Он для этого меня привел?

— Помилуйте, сэр, я же говорил, что это останется между нами. Я никому не высказывал своих намерений. Я начал с просьбы и повторяю ее снова. Вы исполните ее?

— Нет.

— Ни при каких условиях?

— Ни при каких.

Вульф со вздохом колыхнул животом и покачал головой.

— Какой же я осел. Разве можно было начинать такой разговор в поезде, я же здесь сам не свой. — Он потянулся к кнопке вызова проводника. — Не желаете пива?

— Нет, — фыркнул Беррэн. — То есть да, желаю.

— Отлично. — Вульф откинулся назад и закрыл глаза.

Беррэн снова раскурил трубку. Вагон тряхнуло на стрелке и качнуло на повороте. Вульф нащупал подлокотник и вцепился в него. Явившийся проводник получил заказ и быстро принес и расставил стаканы и бутылки. Я снова выложил бабки и принялся прихлебывать пиво и рисовать сосиски на пустой страничке расходной книжки.

Вульф снова заговорил:

— Спасибо, что приняли мое предложение выпить. Нам нет нужды ссориться. Я вижу, что сделал что-то не так. Еще до того, как я высказал свою просьбу, пока я вел, как я думал, приятное для вас повествование, вы реагировали враждебно. В чем была моя ошибка?

Беррэн причмокнул, поставил пустой стакан и по привычке потянулся было рукой к несуществующему фартуку. Утеревшись носовым платком, он наклонился, постучал по колену Вульфа пальцем и отчеканил:

— Вы живете в дурной стране.

Вульф удивленно поднял брови.

— Неужели? Посмотрим, что вы скажете, отведав черепаху по-мэрилендски. Или, что уж там, устричный пирог а-ля Ниро Вульф, приготовленный Фрицем Бреннером. По сравнению с американскими европейские устрицы не более чем протоплазма с медным привкусом.

— Я не про устриц. Вы живете в стране, пустившей к себе Филиппа Ласцио.

— Неужели? Я не знаком с ним.

— Но ведь он варит свои помои у вас в Нью-Йорке, в отеле «Черчилль»!

— Разумеется, я знаю о нем, поскольку он один из вас.

— Один из нас? Тьфу! — Беррэн махнул рукой, словно выбрасывая Филиппа Ласцио из окна. — Он не один из нас!

— Прошу прощения, — кивнул Вульф. — Но и он, и вы входите в состав Les Quinze Maîtres. Вы хотите сказать, что он недостоин этой чести?

Беррэн снова постучал пальцем по колену Вульфа. Я ухмыльнулся, наблюдая, как ради сосисок Вульф пытается скрыть неприязнь к чужим прикосновениям.

— Порубить его на куски да скормить свиньям — вот всё, на что он годится. Даже на это не годится, свинина будет горчить, — процедил Беррэн сквозь зубы и показал под ноги. — Просто порубить на куски и закопать. Я же говорю вам, я знаю его много лет. Может, он турок? Никто не знает, кто он на самом деле. В 1920 году он украл секрет почек о-монтань у моего друга Зелоты из Таррагоны и выдал его за свое творение. Зелота грозился его убить. Он много чего украл. В 1927 году его избрали одним из Пятнадцати, несмотря на мои отчаянные протесты. Вы видели его молодую жену? Это же Дина, дочка Доменико Росси из лондонского кафе «Эмпайр», я столько раз качал ее на коленях! — Он стукнул ладонью по колену. — Как вам, без сомнения, известно, на ней был женат ваш друг Вукчич, и Ласцио украл ее у Вукчича. Когда-нибудь Вукчич его убьет, странно только, что до сих пор не убил. — Беррэн потряс кулаками. — Он собака, змея, он ползает в грязи! Вы знаете Леона Блана, нашего любимого Леона? Когда-то он был велик, а теперь прозябает в каком-то захудалом клубе «Уиллоу» в городишке под названием Бостон! Много лет он украшал своим присутствием отель «Черчилль» в вашем Нью-Йорке. Ласцио занял его место с помощью клеветы и интриг, украл его! Дорогой Леон убьет его, непременно убьет, и справедливость наконец восторжествует.

— Итак, Ласцио трижды обречен умереть, — проворчал Вульф. — Ожидают ли его и другие смерти?

Беррэн погрузился в кресло и прорычал:

— Непременно. Его убью я сам.

— Неужели? Он тоже что-то у вас украл?