Синдром публичной немоты. История и современные практики публичных дебатов в России

При помощи метакоммуникативных ремарок и иронического цитирования участники ОС 2 и 3 показывали, что они распознали признаки «бюрократического» дискурса, но не готовы принять эту реальность и хотели бы чего-то другого. Между тем их недовольство часто вызывали именно стандартные процедурные моменты общего собрания, необходимые для его легитимности (выборы председателя собрания, утверждение повестки и регламента, голосование). Это означает, что перед садоводами встала задача не только найти альтернативный дискурс публичного обсуждения, но и перекодировать стандартную процедуру собрания.

В поисках альтернативного дискурса

В качестве альтернатив на собраниях, которые я наблюдала, предлагались прежде всего «соседский» и «юридический» дискурсы.

На ОС 6 среди общего гвалта развернулось противостояние между группами поддержки действующего председателя Василия[161] и нового кандидата – молодого предпринимателя Левы. Когда по итогам голосования стало ясно, что перевес на стороне молодого кандидата, одна из сторонниц Василия вдруг обратилась ко всем: «Уважаемые земляки! В основном коллеги!» Таким образом она задействовала сразу два ресурса солидарности: общую «малую родину» – дачу – и общее место работы[162], чтобы создать фон для противопоставления «Васи» – «своего человека, деревенского мужика» – чужаку Леве, от которого непонятно чего ожидать. Свой эмоциональный монолог она закончила метакоммуникативной ремаркой о несовместимости дачного досугового контекста и конфликтной коммуникации на ОС: «И что мы тут все вот это, лаемся? Мы здесь отдыхаем! Здесь надо отдыхать!» (ОС 6).

«Соседский» дискурс определяет участников ОС как равноправных соседей, связанных теплыми неформальными отношениями[163]. Он гармонично сочетается с неформальным контекстом дачного пространства и обычно вызывает на собраниях живой отклик. Поэтому им удобно пользоваться в политических целях, чтобы расположить к себе аудиторию.

ОС 1 вела женщина, которая только что стала председателем СНТ. Ее предшественник совершал сомнительные операции с бюджетом товарищества. Чтобы отвести от себя гнев собравшихся, ей было важно отмежеваться от его деятельности и показать свою солидарность с рядовыми садоводами. Поэтому она начала собрание с обращения: «Дорогие соседи!» – вместо более привычного здесь и более казенного «уважаемые садоводы». Таким образом она не только воззвала к соседской солидарности, но и предложила определить все происходящее как соседский сход с соответствующим высоким уровнем доброжелательности, доверия и вовлеченности. И хотя бы на время ей удалось разрушить связь фрейма собрания с «бюрократическим» дискурсом, устойчивую в этом СНТ: в своих заметках я не зафиксировала на ОС 1 ни одного упоминания о советском.

«Юридический» дискурс рассматривает ОС как встречу владельцев общей собственности (имущество СНТ) с председателем правления, которому ими делегирована ответственность за принимаемые решения. Отношения между ними упорядочены и формализованы, регулируются законом.

В СНТ «Инженер» попытки предложить этот дискурс встречали жесткий отпор со стороны собравшихся. Когда на ОС 3 пожилая юристка указала на нарушения в подготовке собрания и, следовательно, его нелегитимность, ей грубо предложили занять свое место, несмотря на то что она пользуется определенным авторитетом. На ОС 2 женщина, сославшаяся в своем спонтанном выступлении на закон, услышала в ответ от кого-то из задних рядов: «Здесь решает собрание, а не какой-то мифический закон!»

Причина, видимо, в том, что этот дискурс чересчур формализован и содержит слишком мало элементов солидарности. Кроме того, его последовательное использование требует профессиональных навыков (в том числе умелого лавирования), которых у большинства присутствующих на собраниях нет. Иначе он не может предложить работающие решения для сложных реалий современных СНТ: например, собрание без кворума нелегитимно, но что делать, если необходимо срочно принять решения?[164]