Сердце зимы

Неужели Сарейта действительно собиралась открыть ей, что вода мокрая? В конце концов, похищение претендентов на трон было в Андоре почти обычаем. Каждый Дом, что противостоял ей, имел сторонников в Кэймлине, которые только и ждали благоприятного случая. Если это не так, она готова съесть свою туфлю на полдник. Не то что бы у них был шанс преуспеть, по крайней мере, пока она способна направлять, но они могут сделать попытку. Илэйн никогда и не думала, что просто достигнуть Кэймлина означало обеспечить себе безопасность.

- Если я не буду сметь покинуть Дворец, Сарейта, я никогда не получу поддержки народа, - сказала она спокойно. - Меня должны видеть в городе и при этом не запуганной. - Вот почему она взяла с собой восемь гвардейцев, а не пятьдесят, как хотелось Бергитте. Эта женщина отказывалась понимать политические реалии. - Кроме того, поскольку ты здесь, им понадобится два умело пущенных камня.

Сарейта снова фыркнула, и Илэйн сделала над собой усилие, чтобы проигнорировать её упрямство. Она хотела бы найти силы вообще не обращать внимания на Коричневую сестру, но это было невозможно. У Илэйн имелось больше причин для этой прогулки, чем казалось на первый взгляд. Хэлвин Норри дал ей факты и цифры, хотя монотонный голос Первого Секретаря городского совета едва не вогнал её в сон. Тем не менее, Илэйн хотела осмотреть всё сама. Норри мог сообщить о мятеже таким же бесстрастным тоном, как если бы докладывал о состоянии городских водоёмов или смете расходов на очистку канализации.

В толпе было полно иностранцев. Кандорцы с раздвоенными бородами и иллианцы, оставлявшие верхнюю губу голой. Уроженцы Арафелла с серебряными колокольчиками в заплетенных лентами волосах и меднокожие доманийцы. Алтарцы с оливковой кожей и смуглые тайренцы. Кайриэнцы, выделявшиеся приземистыми фигурами и бледной кожей. Часть были купцами, застигнутыми неожиданным началом зимы или надеющимися использовать резкое повышение цен для своей коммерции. Этот вкрадчивый и самодовольный народ знал, что торговля - кровь государств, и каждый из них притязал быть главной артерией. Даже когда его выдавала плохо окрашенная куртка или брошь из стекла и меди. Многие люди на улицах имели поношенную и рваную одежду, штаны с продранными коленями, платья с разлохматившейся кромкой и потёртые плащи. Кое-кто и вовсе без накидок. Беженцы, чьи дома разорила война, или те, кого погнала в странствия вера в то, что Возрождённый Дракон разрушил все связывавшие их узы. С измученным и побеждённым видом они сутулились от холода, позволяя людскому потоку толкать себя со всех сторон.

Илэйн заметила в толпе бредущую, покачиваясь, женщину, держащую на плече маленького ребёнка. Она нащупала монету и передала её одной из Гвардейцев, яблочнощёкой женщине с холодными глазами. Тзигэн уверяла, что была дочерью мелкого лорда из Гаэлдана. Ну, гаэлданкой она, по крайней мере, могла быть. Когда Гвардеец Королевы наклонилась вниз, чтобы отдать монету, женщина с ребёнком отшатнулась мимо, ничего не замечая вокруг. Таких как она в городе было полно. Дворец каждый день кормил тысячи с помощью кухонь, созданных по всему Кэймлину, но слишком многие не могли собраться с силами и хотя бы зайти за своим хлебом и супом. Илэйн оставалось лишь помолиться за мать и дитя, когда она опускала монету обратно в свой кошелёк.

- Ты не можешь накормить каждого, - спокойно заметила Сарейта.

- В Андоре детям не позволено умирать от голода, - произнесла Илэйн, точно изрекая указ. Но она не представляла, как прекратить это. Продовольствия в городе до сих пор было в избытке, но нельзя приказать людям есть.

Существовал в Кэймлине и иной сорт пришельцев. Эти мужчины и женщины недолго носили лохмотья и озабоченные лица. Что бы ни заставило их покинуть свои жилища, они, похоже, начинали считать, что заехали уже достаточно далеко. Свои прежние занятия они теряли, часто вместе со всем, что захватили с собой. В Кэймлине, однако, всякий, кто обладал навыком в ремесле и небольшой долей энергии, мог найти банкира, готового ссудить деньги. Люди получали новые профессии, требующиеся в настоящий момент. Она уже видела три часовых мастерских за сегодняшнее утро! В поле её зрения находились две лавки, торгующие дутым стеклом, и почти тридцать мануфактур было выстроено в северной части города. Теперь Кэймлин вместо ввоза мог сам экспортировать стекло и хрусталь. Город изготавливал кружева, ни в чём не уступавшие лучшему товару Лугарда. Что было, впрочем, не удивительно, после того как почти все мастера переехали оттуда.