Седьмого в тринадцать

Настрой полковника Зыкова штабс-капитан успел понять. Но одно дело личный настрой главы отдела, а другое – служебный долг и элементарная необходимость. Или новому офицеру для поручений отмерили только часть информации? Впрочем, и Николаев, кажется, не верит ни в какой заговор монархистов.

Вчера, по дороге из «Эрмитажа» на Страстной бульвар, Ушаков спросил Ольгу, что она думает о влиянии и весе сторонников монархии в правительственных и армейских кругах – не беря, разумеется, в расчет ресторанных болтунов.

– Когда мы наступали на Москву, Деникин запрещал верноподданнические проявления, – ответила тогда Ольга. – Он объяснял это желанием не давать лишний козырь большевистской пропаганде. Антона Ивановича не поняла и крепко невзлюбила часть офицерства, из-за чего приказ главнокомандующего кое-где в войсках демонстративно игнорировали.

– Где именно?

– В Кавказской армии у Врангеля, например. На Петра Николаевича ярые монархисты просто молятся. Вы тоже не знали?

– Не служил под его началом, – оправдался Ушаков. – В Сибири адмирал заменял собой и царя, и во многих случаях всё правительство, вместе взятое. Там явных разногласий в верхах не было.

Эта беседа дополнительно побудила штабс-капитана полюбопытствовать, есть ли у его отдела что-нибудь на поклонников самодержавия. Но сначала, конечно, следовало, завершить операцию против эсеровского подполья…

Старший агент Ливенцев трижды гулко стукнул кнутовищем в стенку фургона, подавая условный сигнал. Застоявшиеся кони резво взяли с места.

Деревянное строение с чуть покосившейся вывеской «Магазинъ Е. Ленскаго» стояло на углу двух улочек. По диагонали от него, на противоположной стороне перекрестка, торговала своим товаром табачная лавка. На ее крыльце дымили самосадом двое мастеровых, судя по их немудреному облачению. Прохожих везде, в какую сторону, ни глянь, было раз-два, и обчелся. Для этой части Марьиной Рощи картина не отличалась оригинальностью.

Всё изменилось, когда из лавки вразвалочку вышел еще один пролетарий. Не спеша, он уселся в стоявшие рядом сани, ради пущего тепла накинул на плечи какой-то затасканный до непотребного состояния зипун и прикрикнул на смирную кобылу, ожидавшую хозяина. Кобыла затрусила прямо по направлению к железной дороге.

Проводив ездока долгими взглядами, мастеровые, продолжавшие с не меньшей силой дымить, отделились от крыльца и, общаясь на ходу с частым упоминанием какой-то матери, двинулись поперек улицы. Перейдя ее, они свернули налево и оказались точь-в-точь напротив скобяного магазина.

Перед входом в магазин, подперев плечом стену, уже не меньше тридцати минут торчал крепкий парень из числа прислуги. Он лузгал семечки, сплевывая себе под ноги, и, хотя его лицо было при этом совершенно равнодушным, глаза то и дело бегали туда-сюда. Мастеровые, недавно заглянувшие в табачную лавку, а теперь покинувшие ее, до этой поры не вызывали у него подозрений.

Их нынешний маневр встревожил его. Парень повернулся к входной двери, протянул к ней руку, но взяться за ручку не успел. Один из курильщиков сделал молниеносное движение, что-то просвистело в воздухе, и незадачливый караульный мешком завалился на бревенчатые ступени. Пара мужчин, разом стряхнувших с себя вальяжный вид, тут же очутилась рядом. А в следующее мгновение в конце улицы показался мчащийся фургон. Не прошло и десяти секунд, как он замер перед магазином.

Входная дверь заскрипела.

– Эй, Пантелей…

Возникший в дверном проеме другой крепыш так и не увидел своего напарника, тело которого агенты контрразведки, своим ходом выдвинувшиеся на подмогу наблюдателям, ловко оттащили за угол. Фургон и выскакивающих из него других агентов он еще успел рассмотреть, однако мигом получил удар в кадык и потерял сознание.

Схему здания контрразведке предоставил тот же секретный источник. Первая группа во главе с Ушаковым через узкий предбанник, не задерживаясь, ворвалась в торговый зал. В нем, частью сидя на табуретках, принесенных из других помещений, частью стоя, разместились в общей сложности восемь человек. Протокол, кажется, не вели, как отметил про себя офицер, совещались устно.

– Руки вверх! Не двигаться! – рявкнул штабс-капитан как при штыковой атаке.

В его руке чернел револьвер. Агенты направили свои стволы на боевиков. Один из них, стоявший дальше всех от входа, тем не менее, попытался бежать. Со всех ног он бросился к приоткрытой дверце в подсобку и скрылся за ней.

– Стоять всем, убью! – Ушаков для острастки выпалил в потолочную балку.

Эхо от его выстрела не успело отзвучать, как с заднего двора раздался еще грохот.

Прочие застигнутые врасплох террористы не сделали больше попыток освободиться. Когда агенты уже вязали их, из подсобки в торговый зал вошел подполковник Николаев.

– Пулевое ранение в ногу, жить будет, – объявил он о состоянии здоровья бежавшего эсера.

Вторая группа захвата тоже прибыла вовремя, сняла караульного около задней двери и предотвратила побег самого расторопного заговорщика.

– Приступим без понятых, – скомандовал полковник Зыков, как только переступил порог магазина.