Рассказы из Диких Полей

- Подай нам меду и чего-нибудь горячего поесть, - буркнул Яцек. – И побыстрее…

- Меду? Могу принести еще кое-чего другого…

- Подай водки. Мы быстрее разогреемся!

- Какой водки подать, пан? – спросил корчмарь настолько мрачным голосом, что Дыдыньский даже вздрогнул. – Разные они у меня…

- Какие, к примеру?

- Висельная, колесовальная, костяшная, черепушная, дыбная и выжигательная. Все по моей собственной рецептуре!

- Гмм… Что-то слишком много того, - заметил Чебей, явно сбитый с толку. – И как человек чувствует себя после такой вот висельной?

- Всякого над землей повесит, и он болтаться начнет.

- Ну а колесовальная?

- Так поломает, что и дружки домой не отнесут.

- Ладно, а костяшная? – спросил Дыдыньский. – Может, то такая черная мазь, которую под Кросно добывают? Мужики ею оси своих возов смазывают, а иногда и пьют. Вот только, от нее и кони можно двинуть.

- Настолько крепкая, что от человека только кости и остаются. В Кракове ее еще некромантской зовут. А после черепушной у многих голова болела сильнее, чем у отрубленной на палаческой колоде.

- Ну а дыбная?

- Она, - корчмарь усмехнулся, вроде как и легонько, но жестоко, - в моей корчме любого человека навечно оставит…

Дыдыньский ничего не сказал. Но слова эти, странным образом ему не нравились.

- Тогда, корчмарь, принеси костяшной. По крайней мере, кости нам разогреет. И меду.

- Обязательно.

Хозяин повернулся и исчез за дверью. Чебей склонился к уху своего пана.

- Оно поосторожней надо быть… - прошептал он. – Ненадежный этот человек какой-то…

Дыдыньский кивнул. Толстый корчмарь появился вновь, на сей раз неся под мышкой глиняную бутыль с медом, а в руке баклагу с водкой. Он поставил на стол две чарки и стаканы, потом наполнил их.

Выпили. Водка была крепкая и сильно жгла небо. Сложно было почувствовать, было ли в нее чего-то добавлено. Нечто такое, как внезапно подумал Дыдыньский, что и вправду делало такое, что от человека оставались одни кости. Кости, захороненные в лесной яме…

- Пейте, пейте, господа! – призывал корчмарь.

Дыдыньский осторожно попробовал мед и замер. В добром двойняке он почувствовал какую-то примесь. То ли пряность, то ли какую-то другую приправу. Он отнял недопитый стакан от губ. Поглядел на корчмаря. Тот стоял неподвижно, вглядываясь в пьющих, загораживая дорогу к двери. Дыдыньский пожалел, что оставил пистоль в седельной сумке. С ним была только лишь сабля. Корчмарь толстый, движется медленно, подумал он… А может кинжалом?... Вот только шляхтич опасался, что в случае стычки холодное оружие может оказаться неэффективным. Это же какой удар нужно провести, чтобы пробиться сквозь столь толстый слой сала и мышц?

Он заговорщически подмигнул Чебею. Липек знак понял и свой мед не допил. Увидав это, корчмарь беспокойно зашевелился. Неужели в меду что-то было? Дыдыньский предпочитал не рисковать.

- Давай еду, хозяин. Чего у тебя там имеется горячего?

.- Кролик по-палачески, капуста обыкновенная, капуста, четвертованная мясом, кролик потрошенный с кашей, колбаса… белая как скелет, колбаска обычная, дичь такая и дичь по-палачески.

- Даже столько? – удивился Дыдыньский. – Тогда принеси кролика по-палачески…

Корчмарь не спеша отправился на кухню. Молодой шляхтич глянул на слугу татарина.

- Будь внимателен, Чебей. Странные вещи в этой корчме творятся.

- Кровь на полу. Глянь! – шепнул тот в ответ.

Дыдыньский внимательно присмотрелся к пыльным, потрескавшимся доскам. И действительно, от стола, за которым они сидели, к двери тянулась дорожка едва видимых красных пятнышек. Словно бы туда несли кого-то, истекающего кровью. Пан Яцек в очередной раз вспомнил кости, которые обнаружил в лесной яме. Корчма перестала ему нравиться уже совершенно.

- Ааа… Ааа…

Вошел Ясек, неся миску с жареным мясом. Кролик по-палачески выглядел нормально - самый обыкновенный, приготовленный на вертеле. Вот только голову отрубили и положили с тушкой. Дыдыньский попробовал мясо. Замечательное, приправленное шафраном и кореньями.

- Ааа… Ааааа…

Шляхтич присмотрелся к немому. Когда Ясек отрыл рот, Дыдыньский увидел там лишь несколько почерневших зубов и багровую, пустую яму. У слуги не было языка. Вероятно, его вырвали клещами за какую-то провинность.

- Что, пан, не по вкусу вам?!!!

Этот вопрос был задан таким голосом, что Дыдыньский чуть не упустил ножку, которую держал в руке. Корчмарь возник рядом беззвучно и совершенно неожиданно, присматриваясь к едящим странно прищуренными глазами.

- Милостивый пан меду совсем мало выпил! – загудел он. – А ведь у меня самый знаменитый мед во всем груецком повете! Ясь, подлей-ка пану!

- Аааа… Аааа…

Хочешь – не хочешь, пан Яцек отпил. Вновь в его голове проклюнулось подозрение, что мед отравлен. Корчмарь что-то шепнул Ясю на ухо, и тот, прихрамывая, вышел.

- А почему это ваш слуга ничего не говорит? – спросил Яцек.

-Немой с рождения, - с неохотой буркнул корчмарь.

- Чебей неожиданно поднялся.

- Где тут у вас отхожее место?

- А на задах. Через корчму перейти надо.