Рассказы из Диких Полей

Вилямовский отбросил оружие и заплакал, опустившись на колени. Он понимал, что находится чуть ли не на грани безумия. Что он хотел сделать? Кшиштоф не узнавал самого себя. Сейчас он был возле Сони, гладил ее волосы, прижимал к себе…

- Боже мой… - прошептал он. – Что же я хотел сделать… Прости меня, прости…

- Это все я, - прошептала та сквозь слезы. –Это я во всем виновата. Вот только, что дальше? Я уже не выдерживаю. Прости меня, прости…

Внезапно Кшиштоф вздрогнул. Кто-то стучал в дверь. Наместник быстро поднял саблю, вышел в сени и подошел к двери, выходящей на крыльцо.

- Кто там?

- Я к мил'с'дарю Вилямовскому. Ваша милость меня знает…

Кшиштоф с неким колебанием отодвинул запоры. В темноте перед ним замаячил затертый силуэт. Это был Бильский, боевой товарищ из его хоругви. Вилямовский сразу вспомнил его.

- Пан наместник, тут один боярин в Китайгороде продает еду за золото. У мил'с'даря чего-нибудь осталось? Можно было бы купить.

- Боярин? Не может такого быть. А где?

- Около Благовещенского собора.

- Там? Когда можно с ним встретиться?

- А вы хотите? Завтра вечером приду. Туда пойдем лишь вдвоем. Только никому об этом не говорите. – Гусар дрожал, словно бы чего-то опасался. – Ну ладно, завтра свидимся, - буркнул он и расплылся во мраке.

 

- Это здесь? – Кшиштоф внимательно огляделся по покрытым чужеродностью развалинам.

Место было мрачное и казалось злым. Вся ближайшая округа представляла собой кучу камня. И всю эту пустыню, вплоть до куполов ближайшей церкви, отбеливал холодный, трупный свет Луны.

- Под ноги глядите, мил'с'дарь. – Бильский зажег фонарь. – Здесь, в подземельях.

Кшиштоф услышал, как его проводник сдвигает какие-то доски. В слабом свете стала видна черная дыра в земле и едва видимые, запыленные, ведущие вниз ступени. Вилямовский почувствовал странную дрожь. Что-то во всем этом ему не нравилось. Но ведь здесь он находился только лишь с Бильским.

- Пошли.

Гусар начал спускаться вниз. Кшиштоф направился за ним, но он держал руку на сабле. Спускались долго. Потрескавшиеся каменные ступени вели к какой-то цели, скрытой в подземной бездне. Они все время были такими же самыми – запыленные, все в трещинах. Кшиштоф чувствовал, как с каждым шагом возрастает его беспокойство. Он боялся, и этого нельзя было скрыть, но в подобные мгновения он вспоминал про Соню и шел – дальше, все дальше и дальше…

После длительного времени ступени наконец-то закончились. Бильский прошел в низкий, сводчатый входной портал, а Вилямовский ступал за ним. Они вошли в большой, сводчатый зал. В его стенах открывалось несколько погруженных в темноту проходов. Здесь уже было светлее. Красный свет факела извлекал из мрака белый иней селитры на стенах и полу. На средине помещения виднелось черное, дышащее маком и холодом отверстие колодца, над которым вздымались седые испарения. Рядом стоял палаческий пень с вонзенным в него тесаком. Кшиштоф присмотрелся к нему. Неужели тут что-то должны были рубить? Он не знал почему, но при виде этого огромного, холодного лезвия по спине его поползли ледовые мурашки. Или тому виной был холод подземелий?

Из мрака одного из проходо в быстро вышел низкий, плечистый мужчина в жупане, поздоровавшийся с прибывшими жестом головы. Кшиштоф снова почувствовал себя не в своей тарелке. Он многое дал бы за то, чтобы только получить еду и вновь вернуться на поверхность. Наступила тишина, в которой было слышно лишь капание воды и тихое шипение горящей на факелах смолы.

- Бочка у тебя имеется? – спросил Бильский у незнакомца.

Тот кивнул.

- А соль?

- Да.

- Это хорошо.

- Что хорошо? – с сильно бьющимся сердцем спросил Кшиштоф. – Вы о чем говорите?

Бильский со скоростью молнии стал наступать на него. Схватил за запястье, прежде чем Вилямовский успел вырвать из ножен саблю. А потом в темноте затопали чьие-то шаги, из черной бездны появилось десятка полтора фигур.

Конец… мелькнуло в голове Кшиштофа. Он еще хотел было достать саблю, только цепкие пальцы Бильского вцепились в перевязь и рукоять зигмунтовки. А потом уже несколько рук придавило Вилямовского, свалило на землю, придержало там. Он ничего не мог сделать. А они имели его. В этом не могло быть никаких сомнений. Кшиштоф осмотрел плохо видимые, трупные лица и удерживающие его костлявые руки. Здесь были они все: Желеньский, Крысицкий, Щавиньский и другие – практически все гусары из его хоругви – те, которые еще жили или не были съедены.

- Ну что, милостивые государи, - спросил Желеньский – все в порядке?

- Никто нас не видел.

- Хорошо. Половину мы закоптим. Димитрий, у тебя тут дымовая труба имеется?

- Все, что нужно.

- Это хорошо. Клади мясо.

Они даже по имени меня не называют, подумал Кшиштоф. Боже мой… Я просто мясо…