Прикосновение смерти

Одно дело было увидеть меня в платье, и совсем другое – увидеть меня без одежды, со всеми моими изъянами. Особенно, если сравнивать с ним.

Я бросаю взгляд на женщину, которая должна помочь мне помыться; она прислонилась к краю ванны и от скуки водит пальцем по воде. Даже она в тысячу раз красивее, чем я; мне никогда такой не стать и даже не приблизиться к такому образу.

Она или ее напарница, вполне возможно, привлекут внимание Смерти.

Но я точно нет.

Разочарованно вздохнув, я вытесняю эти мысли из головы, пока еще сильнее не задумалась по этому поводу.

В действительности не имеет никакого значения, что он увидел, разочаровался он или нет. Я чувствую себя нелепо из-за того, что у меня возникли такие мысли.

Конечно, он не воспринимает меня таким образом. Наш поцелуй был не более чем моментом слабости в океане бурлящих эмоций.

Он дал понять это, когда упомянул, что Эрос планирует помочь нам. Что он намерен позволить ему обучать меня, несмотря на его первоначальную реакцию в тронном зале.

Я содрогаюсь при этой мысли.

Если бы он действительно любил меня, то явно уже сказал бы мне об этом.

Нет, я не более чем муха, попавшая в его паутину вины. Я не должна была надеяться на большее.

Хотеть большего.

Вздохнув, ныряю под воду, пытаясь вытеснить эти мысли из головы. Мне нужно сосредоточиться на поставленной задаче. Нужно помнить, что у меня больше не будет обещанного будущего.

Смерть была права: мне нужно думать об отце.

Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуться в свое тело… сделать что-то со своей жизнью. Собрать ее по кусочкам заново и двинуться дальше. Я хочу снова увидеть отца, снова почувствовать его объятия.

Я хочу построить будущее, которым мы оба будем гордиться.

Хотя я не знаю, как мне удастся это сделать, если меня по-прежнему будут винить в смерти Амадея. Я хмурюсь, понимая, что возвращение в царство смертных может оказаться не таким простым, как я изначально думала… и тут я задаюсь вопросом, а хочу ли я вообще возвращаться к такой жизни.

Глава 18. Хейзел

Я позволяю себе посидеть в тишине еще несколько минут, прежде чем повернуться к женщине, которая должна была мне помочь.

– Извините за то, что произошло ранее, – говорю я, и ее взгляд внезапно становится острым и обращается ко мне.

– Теперь вы позволите мне помочь? – спрашивает она, ошеломив меня резкостью своего вопроса.

– Вам правда не обязательно это делать. Я привыкла сама о себе заботиться. – На это она обиженно хмыкает и снова со скукой опускается на край ванны. – Ну если, конечно… вы так хотите…

Она снова приподнимается, а ее глаза начинают сиять.

– Конечно, я хочу, – бодро молвит она. – Идемте.

Я делаю, как она велит, и она приступает к натиранию и мытью. В отличие от Мерельды, ее прикосновения нежны, практически эротичны, но при этом тщательны. Я краснею, когда она с нежностью смотрит на меня, нахваливая мягкость моей кожи, румянец щек и тепло моего тела.

Я бормочу в ответ слова благодарности, но вскоре обнаруживаю, что она находит все новые и новые способы польстить мне. Когда она переходит к мытью моих волос, я решаю, что это, должно быть, часть ее работы. Я словно слышу, как Эрос требует этого, настаивая на том, чтобы те, кто ему служит, питали его алчное эго.

Странно, но когда ее руки касаются моей кожи головы, втирая в волосы ароматные масла, меня это убаюкивает. Когда она окончательно убеждается в моей чистоте, то помогает мне встать и заворачивает меня в мягкое полотенце.

Проведя меня через всю комнату, она усаживает меня на маленький табурет возле огня, который горит радужными цветами. Пока я смотрю на него, она расчесывает мои волосы серебряным гребнем. Женщина ловко проводит им по моим волосам, безболезненно удаляя все колтуны, а затем заплетает их в замысловатую косу вокруг моей головы.

Во время работы она напевает тихую мелодию, и я уплываю куда-то далеко вместе с ней. Когда меня окутывает тепло, мне странно думать о том, что мое тело на самом деле лежит в другом месте. Что я всего лишь душа, сорвавшаяся с якоря и пытающаяся не потеряться в море, прежде чем ее снова безопасно пришвартуют к берегу.

Глядя на огонь, я позволяю себе на мгновение раствориться в нем; наблюдая за танцем пламени, вспоминаю, как впервые очнулась во дворце Смерти. И вскоре счастливые воспоминания о пребывании в его дворце сменили все остальные.

– Когда будете готовы, приступим к платью, – мягко говорит мне женщина и отходит от меня.

С трудом отхожу от огня, и она подводит меня к платью, разложенному на столе. Я долго смотрю на него, не в силах понять, как оно может мне подойти. Белая ткань, такая потрясающая, мягкая и воздушная; я никогда в жизни не видела подобного одеяния.

Совершенно не представляю, как мне его надевать и стоит ли вообще это делать.

– Сначала вот это.

Женщина протягивает мне комплект нижнего белья, лежащий рядом с платьем. Я смотрю на крошечные золотистые кусочки ткани, мои щеки пылают от жара, когда я понимаю, что они, скорее всего, будут видны сквозь прозрачный шелк платья.

– Не думаю, что смогу это надеть.