Преступление, искупление и Голливуд

Я дал свой номер телефона тысячам людей. Многие из них все еще звонят мне, а некоторые и по несколько раз в день. Иногда я спрашиваю себя, зачем я это делаю. А потом вспоминаю, что, помогая другим, я помогаю себе. Ресторанный бизнес стал для меня еще одним способом быть ближе к людям. Я до сих пор прихожу на открытие каждой новой точки, знакомлюсь и общаюсь с людьми, делю с ними еду и эмоции.

Как сказал мне Сэм Харди:

– Ты должен служить другим и не ждать ничего взамен.

Если ваши стремления чисты, мир рано или поздно отплатит вам той же монетой.

Моя карьера в кино – еще один способ помочь широкой аудитории. Не поймите меня неправильно, я обожаю фильмы. Отыгрыши кино помогли мне остаться в здравом уме в «Фолсоме» и «Соледаде». «Горбун из Нотр-Дама» и «Волшебник страны Оз» все еще остаются моими любимыми картинами. Фильмы преподают нам важные ценные жизненные уроки. Они учат нас, что мы способны преодолеть любые трудности, достаточно только познать себя и поверить в собственные силы.

Кино помогает мне доносить послание Бога до огромного количества людей. Если люди заинтересуются мной из-за фильмов, надеюсь, они немного углубятся в мою историю, мою работу в реабилитации и помогут распространить идею трезвости и чистоты.

За много лет до того, как я получил свою первую роль в «Поезде-беглеце», я постоянно играл. В детстве я притворялся, что не боюсь, не вижу того, что вижу, не испытываю чувств, которые терзают меня изнутри. Наркотики стали самым прямым и простым способом избавиться от эмоций, с которыми я не мог справиться сам.

Я слишком долго избегал собственных чувств и притворялся, что их нет – и на воле, и в тюрьме. Я принимал наркотики, дрочил, пил – занимался всем чем угодно, чтобы хотя бы на пять минут перестать чувствовать. Я поступал ужасно и не понимал этого. Любой, кто попадает за решетку, так или иначе становится психом.

К моменту съемок в «Поезде-беглеце» я играл уже сорок лет. Я был похож на рыбу, которая наконец-то нашла воду. Когда Андрей Кончаловский скомандовал «Мотор!», время для меня остановилось. Повисла тишина, и я вдруг нашел свое место. Не имело значения, что происходило вокруг: заключенные на заднем плане кричали, Эрик Роберт смещался влево, хотя должен был уйти вправо. Я не видел ничего и никого, но понимал, что могу контролировать свои действия – как будто во время ограбления.

В кино я иногда играю героя, иногда злодея. Но цель фильмов – научить нас преодолевать жизненные трудности, если нам хватает мужества. Благодаря кино и историям, которые оно рассказывает, зрители, актеры и режиссеры разбираются в своих собственных страхах и недостатках.

Странная ли я кинозвезда? Наверное, да. Я никогда не думал, что смогу стать успешным в какой-либо области. Ребенком я был пропащим. Став взрослым, я видел только зассанные полы, железные койки без матрасов, вымазанную дерьмом фразу «В жопу Бога» на стене камеры. Иногда я чувствую себя недостойным голливудского успеха, а иногда задаюсь вопросом: кто бы смог сделать то, что я сделал, лучше? Ну признайте, что мало кто может сыграть более реалистичного чувака, врывающегося в дверь с пистолетом в руке.

Гилберт не употребляет уже много лет, как и Даниэлла. Сейчас она живет в Огайо и управляет «Грязной водой», успешным магазином винтажной одежды. Много лет я не беспокоился за нее, только если рядом с ней был заботливый парень, но потом она разошлась с партнером в очередной раз.

– Все нормально, я помогу тебе, как раньше, – поддержал я.

– Мне не нужна твоя помощь, – ответила она.

Я притворился, что вот-вот зарыдаю.

– Ах вот как, я тебе не нужен?

– Заткнись, пап, – скривилась она. – Ты всегда будешь мне нужен.

Малыш Дэнни так и живет в Ломпоке, и у него все отлично. Он часто приезжает в Лос-Анджелес навестить своего батю. Мэйв все еще работает медсестрой и адвокатом и воспитывает двух своих сыновей и наших двоих детей. Так как Мэйв много работает, ее младший сын Сэмюэль большую часть времени живет со мной и Марио, а старший – Тео – только что переехал в квартиру над хатой моего сына Гилберта. Другой Гилберт, мой двоюродный брат, работает электриком в профсоюзе и проводит воспитательные беседы с молодежью. Я очень им горжусь.

Мы с Мэйв до сих пор общаемся. Когда мы были моложе, я часто тыкал себя в татуировку с пустой лентой на руке и говорил:

– Если ты будешь вести себя правильно, там появится твое имя.

Под «правильно» я имел в виду делать все, что я говорю, и не выражать своего мнения. Я вел себя как настоящий мудак.

Но время сильнее татуировок и свидетельств о браке. Если бы мы с Мейв были чуть поумнее, то могли бы наконец-то остепениться и стать счастливой семьей. Но прошлое уже не изменить.

Сейчас Мэйв – одна из моих лучших подруг. Мы очень близки, разговариваем каждый день и много смеемся при встрече. Ее младшие дети живут со мной, когда она работает. Мы – настоящие партнеры. Мне нравится, какими мы стали, пусть наш путь был непростым. Тридцать с лишним лет спустя Мэйв все еще любовь всей моей жизни.