Преступление, искупление и Голливуд

Я действительно вложил свое сердце и душу в «Кантину Трехо», «Тако от Трехо» и в наши точки по продаже кофе и пончиков. Возможно, потому что считал, что родители бы мной гордились. Они никогда не считали актерство нормальной работой, каким бы успешным я ни становился. Незадолго до смерти матери я повез ее посмотреть на граффити с моим лицом, который Леви Понсе нарисовал в Пакоиме в 2012 году. Она посмотрела сначала на рисунок, потом на меня, потом снова на него и не знала, что сказать.

Большинство людей не понимает, как работает бизнес-сторона Голливуда, насколько сложным на самом деле является процесс съемок. Я всегда хотел, чтобы родители видели во мне предпринимателя, и сеть ресторанов наконец-то наградила меня этим статусом.

К тому же есть что-то гангстерское в собственном ресторане. Можно приглашать людей «к себе», присоединяться к гостям за семейными посиделками. Ты как будто приглашаешь их к себе домой.

Все происходило очень быстро. Мы открыли лавку «Кофе и пончики от Трехо» на Санта-Монике. Место нашли Эш и Джефф – это был старый магазинчик «Время пончиков», засветившийся в «Мандарине», первом фильме, снятом на айфон. Чтобы отпраздновать открытие «Пончиков от Трехо», мы устроили раздачу еды и автограф-сессию на парковке. Гилберт работал вместе со мной.

Я был занят гостями, но в какой-то момент заметил, как Гилберт разговаривает со старым черным бездомным с загипсованной рукой. Когда мужик ушел, я подозвал сына.

– Гилберт, мне знаком этот чувак. Кто он?

– Не знаю, но он сказал, что сидел с тобой в тюрьме.

– Так и знал, что мы встречались! Почему он ушел? Мы бы его угостили.

– Я предложил, но он не хотел тебя отвлекать.

– Попробуй его найти.

Гилберт сорвался с места, но через какое-то время вернулся ни с чем. Мужик испарился, а я вспомнил его. Он сидел в «Соледаде» одновременно с Джорджем Джексоном, основателем «Черной партизанской семьи». Позже он участвовал в нескольких бунтах, а потом его, еще пятерых зэков и троих охранников застрелили во время стычки.

В тот теплый день на бульваре Санта-Моника ко мне снова вернулось прошлое с хорошими и плохими воспоминаниями. В мире оставалось все меньше людей, с которыми я мог бы вспомнить былое. Бездомный со сломанной рукой был важной шишкой в «Соледаде» – авторитетом, гангстером, а теперь оказался на улице. Мне было интересно узнать, как он сломал руку, что произошло с ним с шестидесятых, когда мы виделись в последний раз, мог ли я чем-то ему помочь. Я бы хотел, чтобы он остался, выпить с ним кофе и поболтать. Я бы хотел его обнять.

Глава 34. От сына, 2018

Два года назад Гилберт принес мне сценарий своего фильма о зависимости и предложил принять в нем участие. Я прочитал его и долго не мог поверить, что мой сын способен так писать.

В фильме я играю обычного работягу, который пытается найти своего сына-наркомана и очень страдает.

– Как ты это придумал? – спросил я Гилберта, хотя уже знал ответ.

– Мы это пережили, пап.

Он был прав. Мы оба – бывшие наркоманы, которые устроили своим родителям ад на земле. Как отец, я сам провел немало бессонных ночей, гадая, где сейчас мои дети. Теперь мы оба были чисты, работали на съемочной площадке и превращали свой жизненный опыт в искусство. Страсть, которую Гилберт обрел, следуя хвостиком за Робертом Родригесом на съемках «Мачете», расцвела в полную силу.

Создание фильма «От сына» дало мне возможность увидеть свою жизнь глазами Гилберта и понять, каким меня видел мой отец. Дионисио Трехо был суровым, но напуганным человеком. Каждый раз, когда я выходил за дверь нашего дома, он страшился, что видит меня в последний раз. Он просто не мог найти слова, чтобы выразить это.

В фильме персонажи Гилберта и Саши Фроловой живут в сквоте в пустыне. Гилберт сидит на наркоте и в какой-то момент ловит передоз. Не видя иного выхода, Саша хоронит его в пустыне.

Во время съемок Гилберт упорно уговаривал меня не возвращаться к старым актерским привычкам и перестать изображать очередного грубого преступника, которого я миллион раз изображал в других картинах. Когда я заигрывался, он доставал бумажник и кричал мне:

– Эй, хочешь баблишка?

Он ломал во мне образ гангстера.

Одну из сцен Гилберт снимал дублей сто подряд, и я не выдержал:

– Хватит уже!

Тогда он отвел меня в сторону и сказал:

– Пап, я тут режиссер. Если ты не уважаешь меня, то и съемочная команда не будет. Нет, не хватит. Ты опять играешь по старинке.

Тут я понял, что Гилберт ничем не отличается от Майкла Манна или Тайлера Хэкфорда. Он был режиссером, а я – актером. Он заслуживал моего уважения. Моя работа – делать то, что он хочет видеть, и стараться на пределе собственных возможностей.

Чтобы добраться до эмоций, которые я закопал глубоко внутри себя, Гилберт показал мне несколько своих детских фотографий. В итоге у меня получилось вытащить свой глубинный страх на камеру и рассказать другим родителям зависимых детей свою непростую историю.

«От сына» стал первым фильмом, во время съемок которого я расплакался в кадре. Мы с Сашей снимали сцену, в которой она показывает мне могилу Гилберта.