Преступление и наказание, Часть 3

There is, if you recollect, a suggestion that there are certain persons who can... that is, not precisely are able to, but have a perfect right to commit breaches of morality and crimes, and that the law is not for them."	Одним словом, если припомните, проводится некоторый намек на то, что существуют на свете будто бы некоторые такие лица, которые могут... то есть не то что могут, а полное право имеют совершать всякие бесчинства и преступления, и что для них будто бы и закон не писан.
Raskolnikov smiled at the exaggerated and intentional distortion of his idea.	Раскольников усмехнулся усиленному и умышленному искажению своей идеи.
"What?	- Как?
What do you mean?	Что такое?
A right to crime?	Право на преступление?
But not because of the influence of environment?" Razumihin inquired with some alarm even.	Но ведь не потому, что "заела среда"? - с каким-то даже испугом осведомился Разумихин.
"No, not exactly because of it," answered Porfiry.	- Нет, нет, не совсем потому, - ответил Порфирий.
"In his article all men are divided into 'ordinary' and 'extraordinary.'	- Все дело в том, что в ихней статье все люди как-то разделяются на "обыкновенных" и "необыкновенных".
Ordinary men have to live in submission, have no right to transgress the law, because, don't you see, they are ordinary.	Обыкновенные должны жить в послушании и не имеют права переступать закона, потому что они, видите ли, обыкновенные.
But extraordinary men have a right to commit any crime and to transgress the law in any way, just because they are extraordinary.	А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные.
That was your idea, if I am not mistaken?"	Так у вас, кажется, если только не ошибаюсь?
"What do you mean?	- Да как же это?
That can't be right?" Razumihin muttered in bewilderment.	Быть не может, чтобы так! - в недоумении бормотал Разумихин.
Raskolnikov smiled again.	Раскольников усмехнулся опять.
He saw the point at once, and knew where they wanted to drive him.	Он разом понял, в чем дело и на что его хотят натолкнуть; он помнил свою статью.
He decided to take up the challenge.	Он решился принять вызов.
"That wasn't quite my contention," he began simply and modestly.	- Это не совсем так у меня, - начал он просто и скромно.
"Yet I admit that you have stated it almost correctly; perhaps, if you like, perfectly so." (It almost gave him pleasure to admit this.) "The only difference is that I don't contend that extraordinary people are always bound to commit breaches of morals, as you call it.	- Впрочем, признаюсь, вы почти верно ее изложили, даже, если хотите, и совершенно верно... (Ему точно приятно было согласиться, что совершенно верно.) Разница единственно в том, что я вовсе не настаиваю, чтобы необыкновенные люди непременно должны и обязаны были творить всегда всякие бесчинства, как вы говорите.
In fact, I doubt whether such an argument could be published.	Мне кажется даже, что такую статью и в печать бы не пропустили.