Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Далее подготовка к таким желанным и долгожданным выборам пошла полным ходом, причем в ходе кампании «беспартийное» правительство боролось с «партийной» оппозицией, выставив своих кандидатов «от народа» и программу «новой демократии» — декларацию «дисциплинированной свободы, базирующейся на идее социальной солидарности» и «ответственности депутатов не перед партиями, а перед избирателями» с правом отзыва, если ими недовольны.

Такого в Болгарии еще не бывало, а результаты удивили даже царя с премьером. Без особых подтасовок в новом Народном собрании оказалось 97 депутатов от «партии власти» и всего 63 человека от «партийцев» (включая 5 «легальных» коммунистов), причем даже это меньшинство оказалось рассеянным и раздробленным, поскольку во время выборов скончался старенький Александр Малинов, единственный реальный кандидат в лидеры намечавшегося «Оппозиционного блока».

Соответственно, прекратились и разговоры о восстановлении Конституции. Она никуда не делась, просто осталась приостановленной, а депутаты большинством голосов придали законность всем изданным «после 19 мая» указам, которые просил утвердить премьер. В частности, абсолютно демократическим путем Его Величество получил право назначать министров и распускать парламент, если господам депутатам не понравятся его законодательные инициативы.

BEPTИКАЛЬ УПРАВЛЯЕМОЙ ДЕМОКРАТИИ

Отныне всё стало ясно и просто. Местные власти работали в рамках полномочий и отвечали только перед избирателями. В их деятельность власть не вмешивалась. Перед избирателями отвечали и беспартийные парламентарии: если петицию против них подписывало больше избирателей, чем проголосовало «за», премьер, как правило, лишал потерявшего доверие мандата (правда, такое случилось всего два-три раза). В случае если петиция была направлена против партийного депутата, его судьбу должна была решать фракция. Министры назначались царем по согласованию с премьером, а отставлялись, при необходимости, решением царя. Кроме того, монарх полностью взял под контроль промышленность, после чего порядка и там стало значительно больше.

Оппозиция же измельчала окончательно, полностью признав монарха единственным лидером страны, имеющим какое-то видение, куда идти, и даже нелегальная БКП, опекаемая прибывшим в страну в третий раз, уже насовсем, тов. Папуасом, временно взяла курс на «отказ от вооруженного восстания и установление связей со всеми антифашистскими силами».

Иными словами, вовсю заработал «ручной режим», в общем — если надолго — бесперспективный, но в первые годы дававший вполне реальный, устраивавший общество результат, и царь получил возможность заняться самым актуальным вопросом тогдашней повестки дня — определением места страны в определявшемся предвоенном раскладе.

Это было тем более актуально на фоне того, что в Софии набирала популярность упоминавшаяся выше молодежная полуконспиративная организация «Ратники», на которую сделал ставку Рейх. Эти ребята, в большинстве своем студенты и старшеклассники, лидеры которых прошли курсы идеологической подготовки в Берлине, молились на фюрера, полностью разделяли его расовые взгляды, требовали открытого союза с Рейхом, активно протестовали против «половинчатых мер» царя и позволяли себе зарываться, копируя стиль ранних «коричневых».

В связи с этим в 1938-м, вскоре после выборов, их официально разогнали, взяв штурмом несколько «командных пунктов». Лидера, некоего профессора Кантарджиева, временно «закрыли», а сотням рядовых боевиков устроили «полосатую жизнь» в рабочем порядке. А когда уже после начала Второй мировой «ратники», ушедшие в полуподполье, дали о себе знать, учинив 20 сентября погром еврейских магазинов в Софии — кальку с «Хрустальной ночи» в Рейхе, правительство, с подачи царя (даром, что влияние Берлина на страну было очень высоко), отреагировало быстро и жестко.

Борис, ведя сложную игру с Берлином, в порядке демонстрации симпатий позволял «коричневым» многое, но в рамках дозволенного и ни стотинкой больше. Так что доморощенные штурмовики фактически оказались вне закона, и хотя относились к ним мягче, чем к «красным» нелегалам, но всё относительно: увольнения со службы, исключение из школ и институтов, мобилизация на трудовую повинность очень многим не понравились, и далее столь броских акций, как 20 сентября, уже не случалось. Предпосылок не было. Ни на селе, ни в городе.