Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

И вдруг — резко стало легче. С «верхов» подули новые ветры: основная часть «ограничений» была отменена, аресты и обыски прекратились, дробление частей — тоже. Перестали изымать и оружие, кое-что даже возвратили. В силе остался только жесткий запрет на появление в публичных местах при погонах и прочих знаках различия, но ордена, медали и нашивки дозволили. С какой стати, сказать затрудняюсь, но, скажем, греческий исследователь Стефанос Делянис, изучив неопубликованные архивные документы, склонен полагать, что главную роль в «оттепели» сыграли опасения Стамболийского в связи с невероятной активностью, проявленной Даскаловым.

Не то чтобы премьер опасался своего верного Личарду[113] — нет. Но все-таки рост самостоятельного влияния главы МВД его беспокоил, что в конце концов, как мы уже знаем, завершилось переводом на другую работу. А главное, то ли тончайшим нюхом политика, то ли кондовым сельским чутьем, «великий человек» уловил, что сеет-то он, а вот урожаи пожнут, пожалуй, в основном коммунисты, что его никак не устраивало, в связи с чем и дал задний ход. Однако в сентябре грянуло по новой, и в этот раз вышло даже жестче, чем в мае.

На сей раз, правда, не без некоторых оснований. Готовя свой «великий слет» в Тырнове, лидеры «Конституционного блока» слишком часто и тепло вспоминали о своей дружбе с русскими, что привлекало дополнительных сторонников, — а между тем как раз в районе Тырнова располагались крупные лагеря «врангелевцев», и правительство, тщательно организуя «Тырновский погром», решило перестраховаться.

За неделю до событий русским запретили появляться в Тырнове после 20.00. Затем — вообще велели до 19 сентября не вертеться в радиусе сорока верст от города. И наконец, на всякий случай под арестом без каких-либо оснований оказалась новая верхушка русского командования, включая генерала Виктора Витковского — преемника Кутепова на должности комкора.

Затем, уже после побоища, провели дознание на предмет того, кто из задержанных дружил с «государственными преступниками», и в середине октября большую часть командования депортировали в Белград, в связи с чем командование приняли капитаны и подполковники, на аккуратное прощупывание их настроений представителями Военной лиги отвечавшие в том смысле, что «терпеть невмоготу, но раз командующий приказал терпеть, значит потерпим... [...] Что до возможностей будущего, то не наше дело вмешиваться во внутренние дела Болгарии, разве что законная власть Болгарии в будущем попросит помощи в борьбе с большевиками».

Впрочем, мы, кажется, чересчур углубились и совсем забыли о царе Борисе, 8 июня отправившемся погостить в усадьбу премьера. А Его Величество провел этот день просто замечательно. Ел вместе с сестрами сочную дыню, барашка, пил молодое белое вино, напропалую сыпал комплименты смущенной хозяйке и объяснял довольному хозяину, с каким интересом штудирует «Принципы» и как горд возможностью стать первым в Европе «крестьянским царем», войдя в историю рядом с самим Александром Стамболийским. После того он, ближе к вечеру, распрощался и убыл в Софию, планируя читать про Шерлока Холмса как минимум до трех-четырех утра и, разумеется, совершенно ничего не зная о том, что в это самое время происходит в центре Софии, на квартире у генерала Ивана Русева.

В СОФИИ ИДЕТ ДОЖДЬ

Ровно в три часа ночи 9 июня штаб заговорщиков отдал приказ начинать, и всего за несколько часов курсанты военных училищ и части столичного гарнизона, воодушевленные призывами командиров «спасти Отечество», взяли Софию под полный контроль. «Оранжевые» при первых выстрелах, а то и просто заслышав топот сапог, разбегались, не оказывая практически никакого сопротивления. Уже к четырем часам пополудни в дом генерала Русева, где располагался штаб и находился новый премьер-министр, пришло сообщение: «Операция завершена успешно, София наша, шпицкоманды[114] отправились в провинцию».

Собравшиеся аплодировали, обнимались, кричали «Да здравствует Болгария!», однако профессор Цанков напомнил, что сделана еще даже не половина дела и необходимо немедленно публиковать обращение к народу, а главное, идти к Его Величеству, без подписи которого все собравшиеся, как ни верти, государственные преступники.

Первая задача решалась без проблем: редакторы крупнейших газет крутились тут же, типографии были готовы. А вот с царем получилось сложнее. Мудрый Борис, услышав первые выстрелы, уехал гулять, и (как вспоминал позже Цанков) делегация ждала его целых четыре часа, а затем еще четыре часа, до глубокой ночи, уговаривала подписать указ об отставке Стамболийского и назначении нового кабинета.