Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Генерал был по-военному прям, царь (в конце концов, сын своего отца) — византийски уклончив. Он признал, что «крысиный король» назойлив, глуповат, хамоват. Он не отрицал, что «сословные идейки погубят Болгарию». Он не скрыл, что чувствует себя «хозяином посудной лавки, в которую ворвался душевнобольной слон». И вообще как бы не возражал. По стоило беседе перейти на конкретику, хмурился, качал головой, поминал демократию и святость выборов. Однако в итоге, так и не переубедив собеседника, картинно воздел руки к небу, подытожив: «Боже, спаси нашу бедную Болгарию!» — и выразив твердую надежду на то, что г-ну Стамболийскому, «каков бы он ни был», в любом случае не причинят вреда. «Слово чести, Ваше Величество, — ответил Вылков. — Заверяю, ни один болгарский солдат не посягнет на жизнь и здравие премьер-министра Болгарии». И попрощались.

Иван Вылков

БРИЛЛИАНТЫ ДЛЯ ДИКТАТУРЫ ПРОЛЕТАРИАТА

В архивах Софийского Дворца (они сохранились полностью) имеется запись, сделанная вечером 7 июня 1923 года, в четверг, и фиксирующая, что Его Величество распорядился перенести намеченную на следующий день «встречу с русскими офицерами» с пятницы на понедельник, потому что планы изменились и в пятницу он будет занят.

Извещение послали, встречу перенесли, и рано утром Его Величество вместе с сестрами, княжнами Евдокией и Надеждой, отправился в деревеньку под Пазарджиком чисто по-дружески навестить своего премьера, убывшего в отпуск. А пока царственная семья едет, давайте-ка вернемся несколько назад, к тем самым «русским офицерам», поскольку есть нюансы, без понимания которых в общем раскладе хрен разберешься.

Думаю, все уже поняли, что имеются в виду офицеры армии Врангеля, тогда еще не распущенной, а переправленной Антантою на «временные базы» — в частности, и балканские. Было их в общем несколько десятков тысяч душ, и приняли их в славянских государствах приветливо, хотя и по-разному: если в Югославии — с распростертыми объятиями на уровне и государства, и общества, то в Болгарии получилось сложнее.

В целом-то, даром что совсем еще недавно воевали, обид на Россию болгары не держали, относились тепло: скажем, в 1921-м, когда в Поволжье грянул голод, зерно и деньги собирали и «левые», и «правые». Тут разногласий не наблюдалось. А вот в смысле политики простоты не было. В принципе, общественность беженцам была рада, приняла как своих. И Стамболийский, большевиков и собственных коммунистов опасавшийся (тем паче по просьбе «великих сил»), тоже помогал с обустройством.

А вот «слева», понятно, радости не было. В Москве, здраво опасавшейся очередных неприятностей со стороны ВСЮР[112], да и на Болгарию имевшей определенные планы, ситуацию считали неприятной, и Москва засыпала Софию нотами, а БКП как секция Коминтерна, которым, к слову, формально рулил тогда ее лидер Васил Коларов, получила совершенно конкретные указания. И начались митинги под лозунгами «Офицеров — в Белград, рядовых — домой!», плюс масла в огонь подлила Генуя, где «великие силы» решили задобрить большевиков и объявили о прекращении поддержки белогвардейцев, порекомендовав Софии и Белграду сделать то же самое.

В Белграде на рекомендацию внимания не обратили, а вот Стамболийский оказался в ситуации, мягко говоря, не простой. Лично он против «белых офицеров» ничего не имел, но давили на него со всех сторон. В Москве за «правильное понимание» обещали пряник. БКП за «солидарность трудящихся» обещала вести себя прилично. «Левое» крыло собственной партии, крутя шашни с Коминтерном, требовало дружить с коммунистами, потому что без них никакой «диктатуры крестьянства» не получится, да и...

Да и люди, увы, есть люди. Во все времена и на всех широтах. При том что коррупция в болгарском обществе никого не удивляла, а отсидевшие и вновь вернувшиеся в коридоры власти министры были не редкостью, «земледельцы», дорвавшись до власти, побили все рекорды, тем паче что оппозиции, способной придраться и отстранить их, в стране, как мы знаем, не было. А поскольку всё, что можно «верхам», можно и «низам», на лапу брали все — чем больше, тем лучше. Спустя пару лет, по итогам работы специальной комиссии, был опубликован отчет «О злоупотреблениях и преступлениях земледельческого правительства в отношении контингентов Русской армии в 1922-м», раскрывающий механизм подкупа агентами Коминтерна чиновников всех уровней, готовых помочь в решении «врангелевского» вопроса, с перечислением статей УК, под которые эти действия подпадали.