Post scriptum

Вырвавшись из рук матери у деревянной скрипучей двери на огромной ржавой пружине, которую она пыталась удержать, подперев плечом, крепкий малыш в коротеньких штанишках, оголяющих пухлые ножки, с гиканьем ворвался в квадратный дворик и застыл на мгновение. Выкрашенные в одинаковый и словно единственный существующий в городе голубой цвет двери, расположенные по одному на выбеленных известкой стенах с маленькими окошками, прятались друг от друга за деревом, растущим прямо посередине двора.

– Алик, подожди!

Услышав эти слова матери, малыш со всех ног бросился бежать дальше. Обогнув дерево с правой стороны, он подлетел к нужной ему голубой двери, толкнул ее обеими руками, прыгнул с высокого порога в дом, опять обеими руками закрыл за собой дверь, выкрашенную изнутри в белый цвет. Взобравшись на недовольно скрипнувший деревянный стул, стоявший рядом с дверью, встал на цыпочки, закинул маленький крючок и замер, увидев в щелке прямо под крючком мамин глаз. Дверь несколько раз дернулась, потом маминым голосом глаз сердито сказал:

– Алик, открой сейчас же!

С бешено колотящимся сердечком, которое казалось вот-вот выпрыгнет из маленькой груди, Алик наблюдал за глазом. За дверью вздохнули. Глаз исчез и тут же раздался щелчок. Алик прислушался. Что-то забренчало и вместо маминого глаза в щелку нахально полезло нечто черное с двумя ножками. Узнав в этом насекомом мамину шпильку, Алик с грохотом спрыгнул со стула. За дверью охнули.

– Алик! Что случилось?

Шпилька исчезла. Вместо нее в щелке вновь возник мамин глаз. Увидев его, Алик пустился бежать. Забегая по пути в две комнатушки, он перебежал через коридор в сторону кухни, а затем вышел в проход, соединяющий первый и второй этажи. Проворно забравшись вверх по лестнице, потянул на себя дверь и, перебежав через первую комнату, очутился лицом к лицу с бабушкой. Стараясь унять учащенное дыхание, он стоял прямо перед ней с раскрасневшимися щеками, ожидая, когда она всплеснет руками, вскочит и обнимет его. Но бабушка сидела на маленьком коврике в черном платке и беззвучно шевелила губами. Словно не видя его, приложила ладони к вискам и склонилась в глубоком поклоне, коснувшись лбом маленького белого камушка лежащего перед ней. У Алика лукаво блеснули глаза. Он по-кошачьи обошел ее и в тот момент, когда она опять «поклонилась камушку», резво вскочил ей на спину. Бабушка, не шелохнувшись, задержалась на какое-то мгновение, затем с трудом удерживая равновесие, выпрямилась. Некоторое время она молча посидела с уцепившимся за плечи внуком. Алик тоже молчал, устраиваясь поудобнее и сопя ей прямо в ухо.

– Аллахун-Акбар, – негромко сказала бабушка и попыталась наклониться вперед.

Ей это не удалось. Алик цепко держался за нее.

– Аллахун-Акбар, – чуть громче сказала бабушка.

Алику это понравилось. Стараясь выговорить неподдающиеся произношению слова, он повторил их за бабушкой. Она читала молитву медленно, с отдышкой. Алику стало неудобно у нее на спине и в мгновение ока, проворно скатившись вниз, он оказался рядом с ней на коврике. Стараясь заглянуть ей в лицо своими блестящими смеющимися глазками, он старательно повторял все движения и слова бабушки, пока в дверном проеме не показалось запыхавшееся рассерженное лицо матери.