Post scriptum

Убиравшая к молебне замерла в той позе, в которой ее застал вошедший седовласый мужчина с конвертом в руках. Она протирала стекла небольшого церковного магазинчика, расположенного прямо у входа, и застыла с вытянутой рукой, в которой держала кусок белой ткани, схватившись другой за концы низко повязанного платка из такого же белого материала. Продолжая осторожно водить тряпкой по стеклу, она проводила глазами мужчину, прошедшего мимо нее и оглушившего ее терпким ароматом дорогого одеколона.

Вслед за вошедшим потянулись и осмелевшие прихожане. Не решаясь пройти дальше через внутреннюю дверь в церковь, они встали перед ней с широко раскрытыми глазами, пытаясь привыкнуть к полумраку церкви после яркого солнца. Словно очнувшись от глубокой спячки, два белеющих в полумраке пятна заколыхались воинственным парусом в сторону таблички, висевшей и на внутренней двери: «Не видите, что ли?»

Стушевавшись, паства уныло попятилась назад.

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Али медленно прошелся по церкви, раздумывая над тем огорчает его или нет то, что он забыл про конверт с открыткой. Затем положил конверт обратно в карман, упрекнув себя за то, что оставил в номере кейс. Передвигаясь от одной иконы к другой, остановился у иконы Богородицы. Постоял немного, думая о матери. Захотелось помолиться. Но вместо молитвенных слов в голове возникла надпись, приклеенная на стекла церковного магазинчика у входа: «Свечи, купленные не в церкви, на подставки не ставить». Вспомнив, что не купил у входа свечи, он вернулся. Массивная деревянная дверь открылась и вместе с чьей-то просунувшейся и тут же пропавшей головой ворвались на долю секунды звуки и запахи суетного мира. Яркой полоской блеснувший свет, острым ножом резанул Али по глазам, затем все вновь погрузилось в прохладную тишину. Это напомнило ему то яркое солнечное утро, когда, вырвавшись из рук матери в тенистом тупике, он вбежал в бабушкин двор и застыл под ослепившими его лучами солнца.