Под стягом победным

"Yes," said Hornblower.	- Да, - сказал Хорнблауэр.
"Any help which I can give, sir -"	- Если я могу вам быть чем-нибудь полезен, сэр...
"None," said Hornblower.	- Ничем.
He continued to sit on the edge of the cot, his head bowed, and the secretary shuffled his feet.	Он сидел на краю койки, уронив голову на грудь. Секретарь переминался с ноги на ногу.
"Get out of here," said Hornblower, without lookingup.	- Подите прочь, - сказал Хорнблауэр, не поднимая головы.
He sat there for some time, but there was no order in his thoughts; his mind was muddled.	Он сидел долго, мысли мешались.
There was a continuous undercurrent of sadness, a hurt feeling indistinguishable from physical pain, but fatigue and excitement and lack of sleep deprived him of any ability to think clearly.	Была печаль, боль почти физическая, но усталость, волнение, недостаток сна мешали мыслить ясно.
Finally, with a desperate effort he pulled himself together.	Наконец он отчаянным усилием взял себя в руки.
He felt as if he was stifling in the stuffy cabin; he hated his stubbly beard and the feelings of dried sweat.	Ему казалось, он задыхается в душной каюте, щетина и засохший пот раздражали невыносимо.
"Pass the word for my servant," he ordered the sentry at his door.	- Позовите моего слугу, - сказал он часовому у дверей.
It was good to shave off the filthy beard, to wash his body in cold water, to put on clean linen.	Хорошо было сбрить грязную щетину, вымыться в холодной воде, переодеться в чистое.
He went up on deck, the clean sea air rushing into his lungs as he breathed.	Он вышел наверх, полной грудью вобрал бодрящий морской воздух.
It was good, too, to have a deck to pace, up and down, up and down, between the slides of the quarterdeck carronades and the line of ringbolts in the deck, with all the familiar sounds of shipboard life as a kind of lullaby to his tired mind.	Хорошо было ходить по палубе, взад-вперед, взад-вперед, между катками шканцевых карронад и рядом рымболтов в палубных досках, слышать привычные корабельные звуки, баюкающие усталый мозг.
Up and down he walked, up and down, as he had walked so many hours before, in the Indefatigable, and the Lydia, and the Sutherland.	Взад-вперед он ходил, взад-вперед, как ходил когда-то часами, на "Неустанном", на "Лидии", на "Сатерленде".
They left him alone; the officers of the watch collected on the other side of the ship and only stared at him unobtrusively, politely concealing their curiosity about this man who had just heard of the death of his wife, who had escaped from a French prison, who was waiting his trial for surrendering his ship - the first captain to strike his colours in a British ship of the line since Captain Ferris in the Hannibal at Algecira.	Никто ему не мешал - вахтенные офицеры собрались у другого борта и невзначай постреливали газами на человека, который только что узнал о смерти жены, который бежал из французского плена и теперь ждет трибунала, на капитана, который первый после Ферриса в Альхесирасе сдал неприятелю британский линейный корабль.
Up and down he walked, the goodly fatigue closing in upon him again until his mind was stupefied with it, until he found that he could hardly drag one foot past the other.	Взад-вперед ходил он, погружаясь в блаженную, отупляющую усталость, пока ноги не сделались совсем ватными.
Then he went below to the certainty of sleep and oblivion.	Тогда он ушел вниз, зная, что заснет.