Под стягом победным

Put the cutter before the wind and run down to her, if you please.	Разверните на фордевинд и держите на этот корабль, пожалуйста.
Be ready to go about if I give the word.	Приготовьтесь по моей команде повернуть оверштаг.
Jib-sheet, Brown."	Браун, пошел грота-шкот.
Hornblower's head was clear again now, in the face of a possible emergency.	В голове мигом прояснилось.
He regretted the quickening of his pulse - uncertainty always had that effect.	Пульс, правда, участился - неприятно, но в тревожную минуту это случалось всегда.
The cutter steadied upon her new course, creeping before the wind over the misty water, mainsail boom far out to port.	Тендер выровнялся на новом курсе, и с развернутым влево грота-гиком двинулся по мглистой воде.
Hornblower experienced a moment's doubt in case Bush was sailing her by the lee, but he would not allow himself to call a warning - he knew he could trust a sailor of Bush's ability not to risk a gibe in an emergency of this sort.	В какую-то секунду Хорнблауэр испугался, что Буш захочет пересечь линию ветра носом, и хотел его упредить, но он сдержался - Буш опытен и не станет рисковать в такую минуту.
He strained his eyes through the darkness; the mist was patchy, coming and going as he looked, but that was a ship without any doubt.	Хорнблауэр напряженно вглядывался в темноту, над водой плыл туман, но в том, что впереди корабль, сомневаться уже не приходилось.
She was under topsails alone - that made it almost certain that she was an English ship of war, one of the fleet which maintained unceasing watch over Brest.	Поставлены одни марсели - значит, это почти наверняка английский корабль из тех, что следят за Брестом.
Another patch of mist obscured her again, and by the time they had run through it she was appreciably nearer, and dawn was at hand - her sails were faint grey in the growing light.	Они вошли в новую полосу тумана, а когда вышли, корабль был гораздо ближе. Брезжил рассвет, паруса слабо серели в предутреннем свете.
Now they were close upon her.	Они были уже возле корабля.
Suddenly the stillness was rent by a hail, high-pitched, penetrating, its purity of quality almost unspoilt by the speaking trumpet - the voice which uttered it was trained in clarity in Atlantic gales.	Внезапно тьму разорвал окрик, высокий, пронзительный, почти не искаженный рупором -кричал голос, окрепший в атлантических штормах.
"Cutter ahoy!	- Эй, на тендере!
What cutter's that?"	Что за тендер?
At the sound of the English speech Hornblower relaxed.	При звуке английской речи у Хорнблауэра отлегло от сердца.
There was no need now to go about, to claw to windward, to seek shelter in the mist.	Он расслабился: нет нужды поворачивать оверштаг, мчаться против ветра, искать убежища в тумане.
But on the other hand all the unpleasantness of the future which he had been visualizing were certain now.	С другой стороны, прежние смутные тревоги обретают реальность.
He swallowed hard, words failing him for the moment.	Он тяжело сглотнул, не в силах произнести ни слова.
"What cutter's that?" repeated the hail, impatiently.	- Что за тендер? - нетерпеливо повторил голос.