Под стягом победным

He was dreaming of fame, of promotion, for his captain as much as for himself.	Он грезил о славе, о повышении, равно для себя и для капитана.
"In England?" said Hornblower vaguely.	- В Англии? - повторил Хорнблауэр отрешенно.
He had been too busy to dream any dreams himself, to think about what the British public, sentimental as always, would think of an escaping British captain retaking almost single-handed a captured ship of war and returning in her in triumph.	Ему самому недосуг было грезить, воображать, как чувствительная британская публика примет капитана, который в одиночку освободил и привел в Англию плененное судно.
And he had seized the Witch of Endor in the first place merely because the opportunity had presented itself, and because it was the most damaging blow he could deal the enemy; since the seizure he had been at first too busy, and latterly too tired, to appreciate the dramatic quality of his action.	Он захватил "Аэндорскую волшебницу", потому что подвернулся случай, да еще потому, что хотел нанести врагу чувствительный удар, потом он был сперва слишком занят, потом слишком утомлен, чтоб глядеть на свой поступок со стороны.
His distrust of himself, and his perennial pessimism regarding his career, would not allow him to think of himself as dramatically successful.	Недоверие к себе, неистребимый пессимизм во всем, что касается собственной карьеры, мешали ему вообразить себя героем дня.
The unimaginative Bush could appreciate the potentialities better than he could.	Прозаичный Буш видел открывающиеся возможности куда яснее.
"Yes, sir," said Bush, eagerly - even with tiller and compass and wind claiming so much of his attention he could be loquacious at this point - "It'll look fine in the Gazette, this recapture of the Witch.	- Да, сэр, - сказал Буш. Он внимательно следил за компасом, за ветром и румпелем, но тема была столь захватывающая, что он продолжил с жаром:- Представляете, как "Вестник" напишет про захват "Волшебницы"?
Even the Morning Chronicle, sir -" The Morning Chronicle was a thorn in the side of the government, ever ready to decry a victory or make capital of a defeat.	Даже и "Морнинг Кроникл", сэр.
Hornblower remembered how during the bitter early days of his captivity at Rosas he had worried about what the Morning Chronicle would say regarding his surrender of the Sutherland.	"Морнинг Кроникл" вечно норовила подпустить правительству шпильку: поставить под сомнение победу или раздуть поражение. Томясь в Росасе, Хорнблауэр нередко с тревогой думал, что пишет "Морнинг Кроникл" о капитуляции "Сатерленда".
He felt sick now, suddenly.	На душе сразу стало тоскливо.
His mind was active enough now.	Мозг очнулся.
Most of its vagueness must have been due, he told himself, because he had been refusing in cowardly fashion to contemplate the future.	Теперь Хорнблауэр убеждал себя, что в оцепенение впал из-за трусливого нежелания смотреть в глаза будущему.
Until this night everything had been uncertain - he might have been recaptured at any moment, but now, as sure as anything could be at sea, he would see England again.	До сих пор все было неопределенно - их могли догнать, взять в плен - теперь он точно, настолько точно, насколько это возможно в море, знал, что доберется до Англии.
He would have to stand his trial for the loss of the Sutherland, and face a court martial, after eighteen years of service.	Его будут судить за сданный "Сатерленд", судить военным судом после восемнадцати лет службы.