Под стягом победным

His voice sounded strange and distant in his own ears, like that of a stranger speaking from another room, as he issued his orders; the very hands with which he held the ropes seemed not to belong to him. It was as if there was a cleavage between the brain with which he was trying to think and the body which condescended to obey him.	Отдавая команды, Хорнблауэр слышал себя как бы со стороны и не узнавал, словно это кто-то другой, незнакомый, говорит за стеной, даже руки, которыми он держал шкот, казались чужими, будто зазор образовался между мозгом, который старается думать, и телом, которое нехотя, словно из одолжения, подчиняется.
Somewhere to the northwest lay the fleet which maintained its unsleeping watch over Brest; he had laid the cutter on a northwesterly course with the wind comfortably on her quarter, and if he could not find the Channel fleet he would round Ushant and sail the cutter to England.	Где-то на северо-западе несет неусыпный дозор британская эскадра. Хорнблауэр задал курс норд-вест, в бакштаг. Если он не найдет Ла-Маншский флот, то обогнет Уэссан и доберется до Англии.
He knew all this - it made it more like a dream than ever that he could not believe it although he knew it.	Он знал это и, как во сне, не верил.
The memory of Marie de Gra?ay's upper boudoir, or of his battle for life in the flood-water of the Loire, was far more real to him than this solid little ship whose deck he trod and whose mainsheet he was handling.	Воспоминание о будуаре Мари де Грасай, о смертельной схватке с Луарой были куда реальнее, чем прочная палуба под ногами или грота-шкот, который он тянул.
Setting a course for Bush to steer was like playing a make-believe game with a child.	Он задал Бушу курс, словно играл с ребенком в морские приключения.
He told himself desperately that this was not a new phenomenon, that often enough before he had noticed that although he could dispense with one night's sleep without missing it greatly, on the second in succession his imagination began to play tricks with him, but it did not help to clear his mind.	Он убеждал себя, что явление это ему знакомо -он и прежде часто замечал, что легко выдерживает одну бессонную ночь, а на вторую воображение начинает шутить с ним шутки -однако осознание этого не помогало рассеять мысленный туман.
He came back to Bush at the tiller, when the faint binnacle light made the lieutenant's face just visible in the darkness; Hornblower was even prepared to enter into conversation in exchange for a grasp at reality.	Он подошел к Бушу, чье лицо еле-еле различал в свете нактоуза. Чтоб хоть как-то зацепиться за реальность, он готов был даже побеседовать.
"Tired, Mr Bush?" he asked.	- Устали, мистер Буш? - спросил он.
"No, sir.	- Нет, сэр.
Of course not.	Ничуть, сэр.
But how is it with you, sir?"	А вы, сэр?
Bush had served with his captain through too many fights to have an exaggerated idea of his strength.	Буш видел капитана во многих сражениях, и не переоценивал его выносливость.
"Well enough, thank you."	- Неплохо, спасибо.
"If this breeze holds, sir," said Bush, realizing that this was one of the rare occasions when he was expected to make small talk with his captain, "we'll be up to the fleet in the morning."	- Если ветер подержится, - сказал Буш, осознав, что в кои-то веки капитан приглашает его к разговору, - мы к утру доберемся до эскадры.
"I hope so," said Hornblower.	- Надеюсь, - сказал Хорнблауэр.
"By God, sir," said Bush, "what will they say of this in England?"	- Господи, сэр, - сказал Буш. - Представляете, что скажут в Англии?
Bush's expression was rapt.	Буш ликовал.