Перси Джексон и лабиринт смерти

Она почти никогда не говорила о себе, но от этого мне только сильнее хотелось узнать о ней побольше. Я сидел на лужайке, попивая нектар, и старался смотреть на цветы, на облака, на отражения в озере, но на самом деле я смотрел на Калипсо: как она работает в саду, как она зачесывает волосы через плечо, и на ту прядку, которая падала ей на лицо каждый раз, как она опускалась на колени, возясь на грядках. Иногда она протягивала руку, и из леса вылетали птицы и садились на нее: попугаи, голуби, горлинки. Она здоровалась с ними, расспрашивала, как дела в гнезде, они что-то щебетали в ответ и весело улетали прочь. Глаза у Калипсо сияли. Она смотрела на меня, и мы улыбались друг другу, но она почти сразу снова делалась печальной и отводила взгляд. Я не понимал, что ее беспокоит.

Однажды вечером мы вместе ужинали на берегу. Незримые слуги накрыли стол с тушеной говядиной и яблочным сидром. Может, звучит не так круто, но это потому, что вы этого не пробовали. Поначалу, когда я только попал на остров, я даже не замечал ее невидимых слуг, но мало-помалу я обнаружил, что постели заправляются сами собой, еда готовится сама по себе, и чьи-то незримые руки стирают и развешивают одежду.

Ну так вот, мы с Калипсо сидели за ужином. Она выглядела очень красивой в свете свечей. Я ей рассказывал про Нью-Йорк, про Лагерь полукровок, а потом рассказал ей, как однажды Гроувер слопал яблоко, которым мы играли в сокс. Она хохотала, улыбалась своей чудесной улыбкой, и наконец наши глаза встретились. Она тут же опустила взгляд.

– Ну вот, опять, – сказал я.

– Что – опять?

– Ты все время отстраняешься, как будто стараешься не допустить, чтобы тебе было хорошо.

Она не отрывала глаз от своего стакана с сидром.

– Я же тебе говорила, Перси: я наказана. Можно сказать – проклята.

– Как это? Объясни. Я хочу тебе помочь.

– Не говори так. Пожалуйста, не надо.

– Объясни, в чем состоит наказание.

Она накрыла недоеденное мясо салфеткой, и незримый слуга тут же унес тарелку прочь.

– Перси, этот остров, Огигия, – мой дом, моя родина. И в то же время – моя тюрьма. Я тут… наверно, можно сказать «под домашним арестом». Я никогда не увижу этого твоего Манхеттена. Или других мест. Я тут одна.

– Потому что твой отец – Атлас.

Она кивнула.

– Боги не доверяют своим врагам. И правильно делают. Мне не на что жаловаться. Многие тюрьмы куда хуже моей.

– Но это же нечестно! – сказал я. – Если вы родня – это еще не значит, что ты на его стороне. Вот его другая дочь, которую я знал – Зоя Ночная Тень, – она сражалась против него. И она не сидела в тюрьме.

– Видишь ли, Перси, – мягко проговорила Калипсо, – я ведь была на его стороне в первой войне. Он – мой отец.

– Что-о? Но ведь титаны – плохие!

– В самом деле? Что, все? Всегда-всегда? – Она поджала губы. – Вот скажи мне, Перси. Я не хочу с тобой спорить. Но скажи: ты на стороне богов потому, что они хорошие, или потому, что они тебе родня?

Я не ответил. Она была права. Прошлой зимой, после того, как мы с Аннабет спасли Олимп, боги устроили диспут, убить нас или нет. Это было не очень-то хорошо с их стороны. Но я все равно был на их стороне, потому что Посейдон – мой папа.

– Может быть, я была не права тогда, во время войны, – сказала Калипсо. – И, честно говоря, боги поступили со мной не так уж плохо. Они навещают меня время от времени. Приносят мне весточки о большом мире. Но они могут уйти отсюда. А я нет.

– И друзей у тебя нет? – спросил я. – Ну, то есть… почему бы кому-нибудь еще не поселиться здесь, с тобой? Тут ведь очень славно.

По щеке у нее поползла слезинка.

– Я… я обещала себе, что не стану об этом говорить. Но…

Ее прервал гулкий рокот где-то над озером. На горизонте появилось зарево. Оно разгоралось все ярче и ярче, и наконец я увидел огненный столп, движущийся по воде в нашу сторону.

Я встал и потянулся за мечом.

– Это что такое?

Калипсо вздохнула.

– Это гости.

Когда огненный столп дошел до берега, Калипсо встала и отвесила ему торжественный поклон. Пламя рассеялось, и мы увидели перед собой высокого мужчину в сером комбинезоне, с металлической шиной на ноге, с бородой и волосами, в которых то и дело вспыхивал огонь.

– Владыка Гефест, – произнесла Калипсо, – какая редкая честь!

Огненный бог хмыкнул.

– Калипсо! Такая же красавица, как всегда. Извини, дорогая, мне надо перекинуться парой слов с нашим юным Перси Джексоном.

Гефест неуклюже уселся за стол и заказал себе пепси. Невидимый слуга принес ему банку, открыл ее слишком резко и забрызгал богу всю рабочую одежду газировкой. Гефест взревел, выругался и отшвырнул банку.

– Тупые эти слуги! – буркнул он. – Хорошие автоматоны, вот что ей нужно. Они таких номеров не выкидывают!

– Гефест, – спросил я, – что там происходит? Как Аннабет?

– Нормально, – ответил он. – Очень толковая девочка. Нашла путь обратно, рассказала мне все, что было. С ума сходит от беспокойства, знаешь ли.

– А вы ей не сказали, что со мной все в порядке?