Остроумие и его отношение к бессознательному

Для тенденциозной остроты нужны в общем случае три лица: кроме говорящего, требуются слушатель, объект для враждебной или сексуальной агрессивности, и третье лицо, с помощью которого достигается цель остроты – извлечение удовольствия. Более глубокое обоснование этих соотношений будет предложено ниже, пока лишь отметим тот факт, что по поводу шутки смеется не тот, кто острит (следовательно, не он получает удовольствие), а бездеятельный слушатель. В таком же отношении находятся все три лица при произнесении сальности. Этот процесс можно описать так: поскольку удовлетворение в близости с женщиной откладывается, либидозное побуждение первого лица перетекает во враждебность против второго и призывает в союзники третье лицо, первоначально мешавшее сближению. Сальными речами первого лица женщина как бы обнажается перед третьим, которого подкупают в качестве слушателя удовлетворением его собственного либидо, полученным без всякого труда.

Замечательно, что такой сальный разговор пребывает в чрезвычайном почете среди простолюдинов, и без него никогда не обходятся, если общество чему-либо радуется. Достойно внимания также и то обстоятельство, что при этом сложном процессе, который содержит столько признаков тенденциозного остроумия, самой сальности не предъявляется ни одно из тех формальных требований, какими характеризуются шутки. Высказывание открытой непристойности доставляет первому лицу удовольствие и заставляет третье лицо смеяться.

Лишь когда мы начинаем рассматривать высокообразованное общество, сюда присоединяется формальное условие остроумия. Сальность становится интересной и терпимой только в том случае, если она остроумна. Техническим приемом, которым она в большинстве случаев пользуется, выступает аллюзия, то есть подмена малым, чем-то отдаленным, а слушатель воссоздает в своем воображении полную и прямую скабрезность. Чем несоразмернее связь между непосредственно указанным в сальности и неизбежно возбужденным воображением слушателя, тем тоньше шутка, тем скорее она может быть принята светским обществом. Кроме грубого или тонкого намека, в распоряжении остроумной сальности имеются, как можно легко показать на примерах, все другие приемы словесной шутки и шутки по смыслу.

Теперь становится наконец понятным, что именно дает острота, выражающая то или иное намерение. Она делает возможным удовлетворение желания, похотливого и враждебного, несмотря на стоящее на пути препятствие, которое обходит – и черпает, таким образом, удовольствие из источника, ставшего недоступным ввиду препятствия. Последнее есть, собственно, не что иное, как очевидная неспособность женщины воспринимать незамаскированную сексуальность (в силу лучшего образования и общественного положения). Если в исходной ситуации женщина присутствовала, то теперь она продолжает как бы считаться зримой – или своим влиянием продолжает пугающе воздействовать на мужчин и в свое отсутствие. Можно наблюдать, как мужчины высшего общества тотчас становятся предрасположенными к обществу нижестоящих девушек и к замене остроумной сальности на обыденную.

Силу, которая затрудняет или делает невозможным для женщины (а в незначительной степени и для мужчины) получение удовольствия от незамаскированной скабрезности, мы называем «вытеснением». В ней мы узнаем тот же психический процесс, который в случае серьезных заболеваний удерживает вдали от сознания целые комплексы побуждений вместе с их производными и является главным обусловливающим фактором при так называемых психоневрозах. Мы признаем за культурой и хорошим воспитанием немалое влияние на образование вытеснения. По нашему мнению, при этих условиях происходит изменение психической организации (которое может вызываться также унаследованной предрасположенностью). В результате нечто, ранее воспринимавшееся как приятное, начинает казаться неприятным и отвергается всеми психическими силами. Вытесняющая работа культуры приводит к потере первичных, отвергаемых нашей внутренней цензурой возможностей наслаждения. При этом для человеческой психики каждое такое отречение крайне болезненно. Получается, что тенденциозная острота возвращает возможность вернуть потерянное. Когда мы потешаемся по поводу тонкой скабрезной остроты, то смеемся ровно над тем же самым, что заставляет крестьянина смеяться при грубой сальности. Удовольствие проистекает в обоих случаях из одного и того же источника. Но смеяться по поводу грубой сальности нам возбраняется – мы стыдимся, мним эту сальность отвратительной и можем смеяться лишь тогда, когда нам на помощь приходит остроумие.