Орел на снегу

Все эти вещи нужны были для его плана. План Билли продумал очень тщательно, до последней мелочи. Всё, что ему теперь требовалось, – это много-много удачи, чтобы план сработал. На каминной полке Билли оставил Кристине записку. Там он написал, что ему надо отлучиться по чрезвычайно срочному делу и что он вернётся через пару недель или около того. Он просил Кристину сходить на завод, извиниться за него и предупредить мистера Беннета, что его некоторое время не будет: будто бы раненая нога вдруг дала о себе знать. А саму Кристину он просил не тревожиться. Он обязательно вернётся. И он её очень любит. Всегда любил и будет любить.

3

Когда Билли сел на утренний поезд в Ковентри, он отчётливо понимал, что намерен делать. Он собрал все сведения из книг и газет. Он твёрдо знал, куда направляется. С этим-то как раз было проще всего. Для его замысла лучшего места, чем Бергхоф, не найти. Та самая альпийская резиденция Гитлера неподалёку от деревеньки Берхтесгаден, где в прошлом году гостил Чемберлен. Билли видел фотографии этих мест и самого Гитлера – как он гуляет с собакой на фоне гор и лесов. Он читал, что Гитлер старается выбираться в Бергхоф почаще. На этом всё понятное заканчивалось и начиналось непонятное. Пока что Билли терялся в догадках, как, когда и где именно он исполнит задуманное. Его успех зависел от того, пойдёт ли всё по плану, а ещё от судьбы и от его собственной выдержки. Наверняка Билли знал только то, что это его долг, что надо хотя бы попытаться его выполнить, а там будь что будет.

Поэтому он добрался поездом до Лондона, а потом пересел на корабль и поплыл через Ла-Манш. Он ни на минуту не усомнился в своём решении. Но он глядел с кормы на белые утёсы Дувра и сам себя спрашивал: может, утёсы-то эти он видит в последний раз? И сам себе отвечал, что, да, наверное, в последний. Он будто снова попал на войну, снова совершал что-то невозможное, снова, стиснув зубы, приказывал себе просто делать своё дело. Была не была, подумал он. Как ни странно, его немного отпустило из-за морской болезни. За долгие годы он уже и забыл, каково это – плыть по морю. Корабль качало, и в животе у Билли всё чудило и куролесило. И что его дёрнуло ехать, ругал он себя. Он немного приободрился при виде французского берега, но корабль так и болтало на волнах до самой гавани.

Французский таможенник на его паспорт едва глянул. Вскоре Билли уже был в Париже, а там сел на поезд до Мюнхена. Границу с Германией поезд пересекал ночью, и эта граница отличалась от французской как небо от земли. Пограничник прошёл по всему вагону, всех подробно расспросил, у всех дотошно проверил документы. Держался он вежливо, но Билли чуял угрозу в каждом его вопросе.

«Скажите, пожалуйста, с какой целью вы едете в Германию? Что собираетесь там делать?»

«Я художник, – объяснил ему Билли. – Я хотел бы побродить по Альпам, порисовать горы, природу и птиц».

Пограничник захотел взглянуть на его работы.

Билли показал ему альбом.

Пограничник вполне удовлетворился. Даже как будто был впечатлён.

«Хорошо, – кивнул он. – Очень хорошо. Вам понравятся наши горы. Они очень красивые, самые красивые в мире. Вы позволите ваш чемодан? Я должен его проверить».

Билли открыл чемодан. Сердце у него колотилось как бешеное.

Пограничник достал сначала коробку с карандашами, открыл её. Затем извлёк пижаму, носки, одежду Билли и очень придирчиво всё изучил. Он вытаскивал вещь за вещью, пока чемодан не опустел, а потом ощупал дно. Его чуткие пальцы прошлись прямо по двойному дну, где скрывался обмотанный в ткань пистолет.

Секунды тянулись бесконечно, превращаясь чуть ли не в часы. Наконец пограничник закончил досмотр. «Вы путешествуете совсем налегке, – заметил он. – Добро пожаловать в Германию. Хайль Гитлер!»

Вот и всё. Билли облегчённо выдохнул.

На мюнхенском вокзале толпились солдаты и полицейские. Казалось, что тут чуть ли не каждый носит форму, даже дети. И повсюду красовалась свастика – и на нарукавных повязках, и на флагах, украшавших дома. Где-то играл военный оркестр: бухал барабан, громыхали тарелки, и эхо неслось по всему вокзалу. Музыка войны, подумалось Билли. Он глядел по сторонам, сознавая, что попал в страну, которая готовится к войне. И ему это только прибавило мужества.

В Мюнхене Билли задерживаться не стал. Он постоянно ощущал на себе чьи-то испытующие взгляды. Из Мюнхена он на автобусе отправился в горы. Ещё раньше Билли отыскал на карте тихую деревушку всего в нескольких милях от горной резиденции Гитлера. Там-то он и снял себе жильё – вроде бы совсем близко, но всё-таки поодаль, чтобы никто ничего не заподозрил. Билли же понимал, что главное – не бросаться в глаза. Хотя попробуй-ка не бросайся, если ты турист, да ещё англичанин. Так что пришлось ему поначалу изображать из себя художника: к Бергхофу он не совался, а вместо этого бродил по окрестностям деревушки, усаживался на свой складной стульчик и делал наброски. Мало-помалу местные жители привыкли к англичанину, уткнувшемуся в свой альбом.