o 8b191ad8675a2039

Воронцовым. «А скажи мне, Михайло Степанович, сынок твой младший, Петя, где он?»

- Не знаю, - растерянно ответил стольник. «Как увозили меня с Рождественки, он там был».

- А сейчас нет, вот какая незадача, - прищелкнул языком царь. «Как сквозь землю

провалился Петенька. Жена твоя, Прасковья, говорит – убежал мол, один куда-то».

-Как же это, государь, - шагнул вперед Михайло. «Как же мальчик шестилетний один на

Москве будет? Надо ж искать его!»

- Затрепыхался, - рассмеялся Иван Васильевич. «А не сам ли ты, Михайло Степанович,

переправил куда сына? К сродственникам, али в вотчины? Не помнишь?

- Да на что тебе дитя-то сдалось? – громким голосом вмешался Степан. «Или ты заместо

татар со своим народом воевать хочешь?»

- Ты, Степа, глаза уже лишился, - царь подошел к нему совсем близко, так, что юноша

чувствовал его горячее, звериное дыхание, - велеть Алексею Даниловичу, чтобы он тебе

язык укоротил? Он может. Не сейчас, конечно – сначала ты ему все расскажешь – и про

монаха Феодосия,и про то, кому ты его в Твери передал и куда его повезли далее».

- Не расскажу, - коротко ответил Степан. «Хоша ты меня на кол сажай»

- На кол ты у меня, Степа, сам запросишься, - ласково ответил царь. «Ты погоди, мы ж еще

только начали».

- Как начали, так и закончим, - обрубил Степан.

- Предерзкие нынче отроки-то пошли, - обернулся царь к Басманову. «Ты, Степа, не

торопись – ты ж еще смерть-то можешь миновать».

- Это как это? – хмуро спросил юноша.

- А просто, - царь все еще стоял совсем близко. «Вот батюшка твой родной перед тобой

стоит – возьми в руки нож, да и пересеки ему горло. И сразу мы тебя отпустим.

Даже про монаха пытать не будем – Бог с ним, мало ли холопов кажный день в Литву али

Ливонию бегает! - царь махнул рукой и продолжил.

- А мы с Алексеем Даниловичем тайну твою хранить будем. Перережешь отцу горло – и

гуляй на все четыре стороны.

Парень ты молодой, семья у вас богатая, отбирать я у тебя ничего не буду – своего достает,

а что глаза у тебя нет – так это не страшно, главное – что голова есть на плечах. Ну, так что,

давать тебе нож, Степан?

Юноша посмотрел на отца , стоящего с прямой, не сгорбленной спиной, и увидел, как

Михайло улыбается.

-Ежели ты мне, государь, нож дашь, - ответил Степан, - то первый же удар сам же и

получишь. А потом будь что будет.

После трапезы Феодосия посмотрела на детей и сказала:

-А ну-ка, давайте на конях прокатимся! А то, сидя в усадьбе и закиснуть немудрено! Петя, ты

как, сам ездишь?

- Конечно, - ответил мальчик. «Уж с год как на коне сижу»

- А мне батюшка и матушка пока не разрешают, - погрустнела Марфа. «Только если впереди

них».

- Это потому что ты маленькая! – Петя высунул язык. «А я большой, что, съела!»

- Ах, ты! – задохнулась от обиды Марфа. «Вот не дам я тебе Черныша, раз ты

обзываешься!»

- Жадина! – крикнул ей Петя.

Марфа бросила в него деревянной солонкой, - не попала, - и, сжав губы, слезла со стула.

- Вот сейчас я тебе покажу-то, - сказала она угрожающе, сжав кулачки. «Проси прощения, а

не то...»

- Не догонишь, не догонишь! – рассмеялся Петя и выбежал из трапезной.

Марфа поспешила за ним.

- Федосья, - раздался снаружи голос мужа, - чего это с детьми приключилось?».

Она вышла на крыльцо и усмехнулась – Петя взобрался на забор, а Марфа снизу кидала в

него грязью.

- Да ничего, - она прижалась к плечу мужа. «Они ж дети – лучше пусть так, чем слезы да

хлюпы».

- Как думаешь,- спросил ее Федор, - забудет Петя-то?»

- Не забудет, - Федосья покачала головой. «Батюшка отписал, что завтра за ним должен уже

человек приехать – повезут Петю первым делом на Чудское озеро, а оттуда – уж в Колывань.

Чтобы в Новгород не заезжать-то, а то опасно это – везде глаза, да уши».

- А Феодосия в Новгород-то возили? – Вельяминов испытующе посмотрел на жену.

- Откуда мне знать? – та пожала плечами. «Батюшка мой, Никита Григорьевич, человек

скрытный. Ты думаешь, я тайны хранить умею? А ты попробуй, так как он – кажный день

ровно на краю обрыва, один шаг неверный и костей не соберешь».

- Вот как началось это, я и сам – ровно на краю обрыва, Федосья - угрюмо ответил ей муж.

- Жалеешь, что ль? – женщина взглянула на него.

- Ежели б я один был… – вздохнул Федор. «А почему в Колывань-то?»

- Там у батюшки друзья по торговле есть, так Петю, может, приемным сыном куда возьмут.

-Он же Воронцов! – вскинулся Федор. «Боярин же, не торговая косточка».

- Знаешь, Федя, - жестко сказала Феодосия, - как зачнешь умирать, так Господь тебя не по

званию твоему судить будет, а только лишь по делам твоим.

- Права, - усмехнулся Вельяминов, и, прижав жену к себе, поцеловал в щеку. «Дети-то

заняты... - задумчиво сказал он.

Марфа и Петя уже успели помириться, и строили что-то в большой куче песка за амбарами.

- Я им коней обещала, - слабо запротестовала Федосья.

- Ну, вот что, хватит, - обнял ее муж. «Как начнешь спорить, так и не остановишься, Федосья.

Давай-ка живо в опочивальню, быстрее ветра, небось, самой же хочется, а?»

Тут уж Вельяминова как не сдерживалась – но рассмеялась и легко побежала вверх по

лестнице – впереди мужа.

- А ты, Михайло Степанович? – остановился перед ним царь.