Ньирбатор (СИ)

Растрепанные грязно-седые волосы Дирборна разметались по его лицу. Перекатившись на спину, он кричал как резаный, умолял перестать, но мои ощущения только обострялись, подстегиваемые каждой его мольбой, с каждым разом принося мне облегчение. От вида скрюченной фигуры моё сердце наполняла горячая, терпкая ненависть.

— Поттеры, говоришь? Магия отскочила, ударив рикошетом? Удивительно! Но тебе неведома магия, к которой притронулась я. Она не терпит мягкости и малодушия. НЕ ТЕРПИТ ТАКИХ, КАК ТЫ!

Кровь пузырилась розовой пеной на губах Дирборна. Давя pущие из глотки крики, он вдруг простонал:

— Меч Годрика! Меч Гри...ффиндора!

Согласно традиции, меч Годрика является достойному гриффиндорцу, который позарез нуждается в нём. Признаться, в каком-то благоговейном ожидании я отошла в сторону. Новый Круциатус был ответом на судорожный вздох Дирборна, когда спустя добрых десяти минут никакой меч не явился к нему.

Я продолжала мучить его, но добавляла в каждый Круциатус чуть меньше страсти. В моей голове уже созрел план. Когда действие заклятия спало, воцарилась тишина. Единственным звуком было тихое сопение мракоборца. Кровь из его рассеченной щеки стекала в смятую набок бороду.

— Гарри Поттер тебя не спасёт. Ты угодил в ловушку и теперь погребен в аду. — Подняв лампу, я встала над Дирборном и вырвала у него пучок волос. — Ты обычный глупец. А Темный Лорд выживет, сколько бы ни погибло таких, как ты. Он будет жить даже тогда, когда никто не вспомнит ни Ордена Феникса, ни Пожирателей Смерти. А бесславная дочь великого мастера — это последнее, что ты видишь в своей жизни.

Заперев за собой высокую железную дверь, я наложила на неё печать. Он никогда оттуда не выберется. После запечатывания на двери проявился символ в виде черепа, раскрывшего рот в безмолвном крике. Постояв некоторое время за дверью и внимая воплям полуживого мракоборца, я предвкушала своё возвращение в Ньирбатор.

Нет никакого смысла размышлять об увиденном и coдеянном мною. Я никому не позволю делать из меня преступницу. Никому не позволю обращаться со мной как с прокаженной и ущербной. Никому не позволю осуждать мои пocтупки и препарировать моё мировоззрение. Я больше не боюсь.

Вторник, 2 августа

Ночью я много ворочалась, просыпалась по несколько раз и снова засыпала. Меня бил озноб, и я была укутана в одеяла до подбородка. Долго лежала, глядя на полог, не в силах пошевелиться. Горечь оттого, что я одна, заслонила собой все прочие чувства. Планы, воспоминания и эмоции роились в моей голове, выпархивали из нутра в темноту комнаты, двигались тенью от колышущейся занавески. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем я толкнула дверь в спальню Лорда. Я пришла туда неосознанно, мне было всё равно куда идти, я просто бродила по извилистым коридорам, и они привели меня туда. В комнате была дегтярная тьма. Реальность обрушилась на меня, и я согнулась пополам, уронив руки на колени. Думала, что хлынут слезы, но они не шли, стояли в горле горьким сгустком. Нагайна сползла с кровати, и опустилась рядом со мной. Шипела какие-то слова, смысла которых я не могла понять и оттого потеря становилось ещё ощутимее.

Я уснула в комнате Лорда. Не знаю, сколько прошло времени, когда я поняла, что по ту сторону моих век осталась лишь тьма. Открыв глаза, я ещё долго всматривалась в неё — в самый темный угол, где прежде мне почудилось присутствие высокой чёрной башни.

Я бережно достала с полки «Розу Ветров» и положила её в свой чемодан. Также перебрала вещи Берты в надежде найти что-то полезное. На дне её чемодана были колдографии с покорёженными краями, словно их прямо сорвали со стены. Одна мне особо приглянулась: на ней Мальсибер с ужасом смотрит, как Берта напяливает ярко-оранжевый берет. Из того, что может пригодится в дороге, я взяла вредноскоп. В кабинете Лорда я нашла оборотное зелье. Разыскала в ящиках его стола карту Албанского леса. Портала в виде шкатулки сенобитов я не нашла. Разумеется, Лорд воспользовался ею и она сейчас с ним. Где бы он ни был... Каким бы он ни был...

— Я возвращаюсь домой, — мои слова были обращены к Нагайне. Её глаза следили за мной, и хотя в ней жила частица Лорда, она не была им. Он оставил Нагайне её собственный живой разум. Поэтому она отпускала меня.

Я взглянула на часы. Полдень. Уже полдень. Куда утекло время?

Просмотрев карту Албанского леса, я рассудила, что наиболее предпочтительным будет маршрут, пролегающий в южном направлении, куда я раньше не совалась. В Албанском лесу немало мест, не обозначенных на карте. Множество чародеев и алхимиков приходило сюда ставить запретные опыты, результаты которых превосходили самые ужасные кошмары. И у меня не было права на ошибку, необходимо было просчитать ходы. Первое, что я должна была сделать, это покинуть Албанию до того, как на страну наложат антитрансгрессионный барьер. Главный парадокс заключался в том, что попасть сюда было в тысячу раз проще, чем выйти.