Никта

Вдруг он неожиданно вскочил и понесся со всех ног к ближайшему банкомату. Тысяча семьсот евро, обналичить всю сумму. Рауль был почти уверен, что его счет уже заблокировали, хоть и не слишком четко себе представлял, как это вообще возможно без его личного участия, так что вид выплевывающего деньги банкомата согрел его сердце.

Он вспомнил, что у него с собой еще бумажник таксиста, и выпотрошил и его, доведя свой бюджет до двух тысяч. «Жизнь налаживается», — подумал он и вспомнил, что у него ведь есть еще и машина, та самая, которую он бросил на въезде в город. Жаль, что она слишком приметная — желтая и с шашечками. Можно ведь и перекрасить, и номера перебить.

Но, добраться до другого конца города в его обезумевшем восприятии оказалось проблематично. Прямая дорога вдруг приводила его на то же место, где он начал свой путь; буквы на обозначающих улицы знаках вдруг путались между собой, а номера и вовсе превращались в клингонские буквы.

Когда он наткнулся на гигантский кратер, зияющий посреди улицы, то понял, что не сможет добраться без помощи даже в соседний квартал. Так он стоял и смотрел на открытый канализационный люк, не зная, как его обогнуть, пока к нему не подошел бомж.

Тот что-то выклянчивал, Рауль сунул ему деньги, чтоб отстал, и бомжа как ветром сдуло. Через минуту Рауль понял, что только что отдал все свои деньги, почему-то считая, что избавляется от сущей мелочи.

Когда он в очередной раз вернулся к злополучной лавке, то сдался и лег спать на ней, сетуя, почему бы уважаемым галлюцинациям не превратить ее в пышную королевскую кровать. Ветер давно сдул его газету в лужу, оставив Рауля без одеяла.

Наутро мир вокруг оказался вполне реальным и стабильным, и Рауль решил, что произошедшее было кошмарным сном, а сам он подгулял и уснул в парке. Какая только дребедень не приснится на такой неудобной постели!

Из кармана вывесилась какая-то цепочка, Рауль потянул и извлек медальон Джейсона Миллера. Все-таки не сон.

Что это вообще за камень? Рауль повертел медальон на свет. Какая-то дешевка, наверное, оникс. Дорого не продашь.

Рауль повесил медальон себе на шею и провел ревизию барахла, что было при нем. Мобильник, два опустевших бумажника, ручка, расческа, какая-то визитка. На обороте записан телефонный номер.

Позвонить Изабель? Бесполезно. Ей же не нужны нищие. Тем более, американец уж точно сообщил девушке о своем триумфе, так что она сейчас, скорее всего, уже мчится обратно из Парижа в его объятия. Да чтоб он коньки отбросил, клятый янки!

Или, можно помочь ему отбросить коньки.

Нет, не время. Надо хотя бы подзаработать себе на обед. Рауль написал на картонке «Предсказываю будущее 100 евро» и уселся ждать.

Никто не подходил, Рауль выбросил картонку и написал на другой: «Расскажу будущее 80 евро». Вскоре ему пришлось сменить и эту на «Оракул, ясновидец 50 евро». И все так же — ни одного клиента.

«А как хотелось достать из сумки свечи, черепушки, зажечь прямо там, начать чертить пентаграмму и кричать по-латыни. Как бы я их напугала! Недалекие люди часто суеверны», — написал голос в подкорке его мозга.

— Fallus in frontalus — morte momentalus! — мрачно объявил Рауль, закатив глаза и совершая волнообразные движения руками. — Abi dierectus! Apo pantos kako daimonos! Etera zetgiell, emoke selene a helios! Amen!

Так Рауль заполучил свою первую клиентку. Той вздумалось проверить его способности перед тем, как отдавать деньги за предсказания.

— Сколько у меня детей?

— Двое.

— Хм, хорошо… А кем я работаю?

— Глаза… всюду глаза…

— Да, да, я офтальмолог! Я вам верю, верю в ваш дар! Но пятьдесят евро — слишком дорого… Давайте договоримся на двадцать.

Мир Рауля снова рухнул, причем в буквальном смысле — и настолько глубоко, что его физическое тело будто впало в кататонию. Несостоявшаяся клиентка решила, что оскорбила провидца своим предложением и решила убраться от греха подальше, не ведая, что душа Рауля в то время выбиралась из выросшего вокруг хтонического лабиринта.

В стенах этого лабиринта вместе с Раулем бегали десятки детей с пустыми глазницами, ведь их матушка была офтальмологом. Иногда они хватали Рауля за край куртки своими цепкими ручонками и просили вывести их оттуда, ведь они ничего не видят. Раулю оставалось только кричать и отбиваться от них своей картонкой, рекламирующей предсказания за пятьдесят евро, а те кричали ему вслед еще громче: «А король-то голый! На гильотину короля! Где наша мамочка?!»

Детям удалось загнать его в угол, затхлый, пахнущий плесенью, они набросились на него всем скопом. Он отпинывался, но они повалили его своей массой, и Рауль понял, что сейчас задохнется — тупые дети задавят его. А детям, видимо, подумалось, что из него выйдет прекрасный батут, ведь они начали прыгать по его груди, как ошалелые кенгуру.

Тут он очнулся. Ему делали непрямой массаж сердца.

— Живой! — обрадовалась его спасительница. Рауль поднялся с земли и без всяких благодарностей убежал, бодрый, будто и не был только что при смерти. «Никогда больше не буду смещать току сборки. Пошло оно все лесом», — сказал он себе.