Никта

Комната вернулась в нормальное состояние. Рауля будто окатили холодным душем. Он встрепенулся и, чтобы загладить впечатление от своего жеста, воскликнул, будто бы не в силах устоять на месте от переполнявшего его энтузиазма:

— Вы в шаге от полного фиаско, месье Миллер! Но не спешите стреляться от горя, не сомневаюсь, ваша девушка, Изабель, протянет вам руку помощи и поможет выбраться из долговой ямы.

Джейсон пропустил сказанное мимо ушей. Этот жест, этот тщательно скрываемый жест его противника, свидетельствовавший о том, что на секунду все вышло из-под контроля, был интерпретирован американцем как то, что Рауль все-таки ведет с ним честную игру — и устает. А если он не мошенник, значит, его можно обыграть.

Если до этого момента американец принимал всю игру обреченно, уже готовый к собственному поражению, то теперь в нем проснулся азарт.

— Ну что, пошли на десятый круг, господа и мадамы? — громко спросил он, потирая руки, чем только повеселил наблюдателей.

— Вам что, только что пришла sms-ка о смерти дедушки, и теперь у вас есть еще деньги, чтобы их проиграть? — спросил Рауль, уже без особого энтузиазма. Он сдвинул свою точку сборки, и опять провалился в почти полную пустоту, и ему пришлось приложить немалое волевое усилие, чтобы вернуться в то состояние, в котором он может и видеть карты, и не терять чувство реальности.

— Раздавай, малявка! — кричал Джейсон. — Время веселиться!

Раздали карты на десятый круг. Девятка и король у француза. Два нулевых валета у американца. Он вытянул третью карту — еще один валет. Раздались аплодисменты в честь всеми любимого провидца. Джейсон Миллер проиграл.

— Three of a kind! — воскликнул американец, кидая своих валетов на стол. — А ваши карты — дерьмо!

— Вы перепутали игру, — холодно заметил Рауль.

— У-у, та игра лучше, она куда больше, чем пустая угадайка!

— Уймитесь, месье. Не ожидал, что это так весело — чувствовать себя нищим. Или вы сошли с ума?

Американец вдруг резко посерьезел. Он опустил руку за шиворот и стащил с себя медальон на длинной цепочке — полосатый черно-серый камень, оправленный в серебро.

— Вот моя ставка!

— Полно вам, умейте проигрывать, месье, — сказал человек, что был дилером первые три круга.

— Я настаиваю! Ставлю свой медальон против того, что в тех двух бумагах!

— Вам не кажется, что ставки немного неравноценны? — спросил дилер. Люди уже начали расходиться и праздновать победу Рауля. Кто-то провозгласил, что сегодня напитки за его счет, и дамы, которые сами обыкновенно не играли, зато искали знакомств с победителями, принялись заказывать. Вновь заиграла музыка.

— Вы еще не забыли, что я — простой смертный, вызывавшийся играть против самого Нострадамуса? Какое уж тут неравенство!

— Я согласен, — сказал Рауль. — Мне доставит удовольствие лишить месье Миллера и его семейной реликвии.

— По моему мнению, она должна была входить еще в его первую ставку, которую он только что проиграл, — заметил дилер.

— Какая разница. Я уже сказал, что согласен продолжить.

Джейсон не стал говорить, что купил эту «реликвию» за три доллара на базаре. Он достал сигареты из кармана.

— Докурю одну — и играем.

— Я бы советовал вам не торопиться добить эту пачку. Вы еще нескоро сможете себе позволить купить сигареты, — произнес Рауль.

— Мне решать, когда и сколько курить, пацан, — заявил Джейсон. Дилер напряженно взглянул на Рауля, ожидая знака, чтобы вышвырнуть американца из заведения.

— От простого «мистера Шарлатана» я поднялся в ваших глазах до «Нострадамуса», а теперь деградировал до «пацана», — заметил Рауль. — Удачно скрываете свою панику. Мы уж было поверили в вашу безмятежность. Как небрежно он бросил медальон, как небрежно закурил! Крупье, тасуйте.

Тот повиновался.

— Они снова играют! — послышались голоса.

— Опять с американцем? Что он ставит? — вторили другие голоса.

— Чувство собственного достоинства, — ответил им Рауль. Джейсон пыхнул в него клубами дыма, но тот и глазом не повел. Он снова сосредотачивался на сдвиге точки сборки, и снова пролетел глубже, чем надо было. Да что же это…

«Моя жизнь! У меня есть еще моя жизнь!» — слышалось ему. Это будто бы кричал Миллер. Но вот же он — стоит и молча курит. Земля снова начала уходить у Рауля из-под ног. Назад, назад…

«Разве вы не должны сидеть, весь в белом, на коврике для йоги где-нибудь в китайской беседке?» — спросил его женский голос. Рядом в кресле сидела и его обладательница, белокурая Изабель. Откуда здесь кресло? Оно всегда стояло в углу… Так, постойте, он видел и слышал это вчера. Рауль понял, что его занесло в некое состояние реальности, где измерением было время.

Он заставлял себя вернуться, и услышал: «Они считают, что я изнасиловал и избил свою жену, а потом она повесилась с горя».

Это уже его собственный голос. Какая, к чертям собачьим, жена?

«Пришло время делать кошек для дамских будуаров». — «Я вижу сны все время. Даже когда не сплю. Даже сейчас». Замолчи, замолчи!

«Тяните карты. Месье? Вы будете брать карты? Месье!» — голос дилера. Вот оно! Остановите поезд, Рауль сходит на этой станции.