Никта

От волнения его точка сборки опять потеряла свое шаткое положение. Зал исчез. Рауль увидел себя парящим над ночным городом. С неба падала туча свинцовой глыбой, Рауль прикрыл голову руками — но того было мало для защиты; туча рухнула и, подминая его под себя, впечаталась в крыши и мостовые, раскатав его по дорожке перед булочной «У Пьера».

«Да, отцам жилось проще…» «Может, им было проще потому, что они гребли в одну сторону, а не в разные?» «Вы только послушайте! Дурак-бездельник берется учить умных людей! Да что ты знаешь о гребле? Да ты в жизни веслá не держал!» — продолжали трепаться голоса.

Он очнулся.

— Я беру третью карту, — смог выдавить он.

Все просто, как два пальца об асфальт — всего-то найти оставшуюся девятку!

Но девятка исчезла. Как Рауль ни силился, он не видел нужную карту. Настала его очередь вытирать мокрые ладони о штаны.

И снова мир потонул в тумане.

Свежий майский вечер был тепл и безоблачен, хотя трагедия требовала проливного дождя. Рауль осознал, что бежит по улицам, куда глаза глядят. Самообладание предало его в клубе, уступив место всепоглощающей панике, тогда-то он и бросился прочь.

Со всех ног он налетел на держащуюся за руки парочку, все трое повалились на землю, но тут же Рауль вновь вскочил и продолжил бежать под гневные окрики.

Зачем он так несся, не зная куда — Рауль и сам не знал, не мог объяснить себе, как до этого не мог объяснить, зачем согласился на последний круг с американцем.

Рауль помнил сквозь туман, что американец продемонстрировал всем восемь очков, а он все смотрел в свои карты, не в силах перевернуть их. Он не помнил, какая пришла к нему третьей, но в сумме все три давали не восемь и не девять. И тогда он бросился к выходу с этими картами в руках, и так и держал их, пока не выбросил в урну где-то на углу Бретонри и Репюблик, а сам побежал дальше, покрывая себя позором.

Когда его бок проткнули невидимые пики, он рухнул на скамейку, схватившись за голову руками. Еще вчера он был настоящим королем, чье слово вызывало трепет и восхищение, сегодня же рыжий америкашка поджег его трон вместе с седоком.

Он поступил как подросток, сбежав, но что ему оставалось делать — стоять, как чучело, пока все смотрят на его фиаско? Запоздало Рауля осенило, что надо было состроить скучающую мину, будто все так и было задумано, будто бы он устал от своей богемной жизни и решил сделать американцу подарок… Если бы можно было все вернуть назад!

«Зачем мы пошли купаться в тот день? Ты помнишь, кто предложил первой, ты или я?» — сказал голос в голове. Или написал? Как голос может написать прямо в уме?

Он не доставит им удовольствия, вернувшись. Пусть сами разбираются, как переписать все ему принадлежащее на американца.

Король… С чего он взял, что был королем? Всего-то декоративной собачкой, которой позволялось делать пафосную морду на потеху публике, и воображать, будто она здесь что-то значит. Хотя, в конституционной монархии именно это от короля и требуется.

Его ныне покойный отец был совладельцем; после смерти господина Филиппа доля в клубе перешла к его сыну, который разбирался в вопросах бизнеса так же скверно, как в точных науках. А их он прогуливал с завидным постоянством, что в школе, что в университете, который, впрочем, бросил сразу же после гибели отца. Неслучайной гибели.

Кто-то важный решил, что увлеченный мистицизмом Рауль будет прекрасной декоративной собачкой для клуба со столь мрачным антуражем, и не более. Его никто не собирался посвящать в настоящие дела клуба, да он этим и не интересовался, получая каждый месяц на счет некоторую сумму — и даже не задумываясь, что сумме полагается иметь как минимум один-два лишних нуля на конце. Теперь и этой суммы ему не видать.

Город плыл перед его глазами, наполняясь причудливыми силуэтами — следствие опять распоясавшейся точки сборки. Рауль силился привести свое восприятие в порядок; это ему не удалось.

Он съежился на скамье, прикрыв себя найденной тут же газетой. Надо было сразу отправиться домой, чтобы забрать оттуда как можно больше вещей, но теперь поздно — наверняка кто-то уже ждет его там.

Еще вчера он свято верил, что может убить человека и не понесет за это никакого наказания, во что он может верить сегодня?

Придется последовать совету американца и начать зарабатывать на жизнь предсказаниями — больше он ничего не умел, не получив за свои двадцать три года ни образования, ни особых навыков. Единственным практическим умением Рауля была лепка горшков из глины, ему нравилось наблюдать, как бесформенная масса в его руках начинает обретать силуэт; к тому же, это его успокаивало. Их гончарный кружок только переходил к изучению формы сложных ваз и амфор, когда отец приказал ему бросить свое дурацкое увлечение и заняться чем-нибудь более полезным, например, экономикой. В итоге его сын целыми днями отстреливал монстров в виртуальных мирах, смотрел ужастики, читал Кастанеду и посещал сходки по интересам — но только те, где удавалось быть в центре внимания.