Никта

Все вдруг стало для него на свои места. Сила, которую они впятером призывали, не покорилась ему, но все же сочла достойным. Годами занимаясь мистицизмом, он заслужил право видеть истинную сущность окружающих его людей! Жаль, что сущность эта столь отвратительна и мерзка. Рауль тщетно искал хоть одного праведника, но только свое собственное тело виделось ему человеческим, если он смотрел на людей без помощи зеркал.

Вскоре он начал различать людей-монстров и просто монстров. Вторые были невидимы для глаза людей-монстров, и сами подчас удивлялись, понимая, что Рауль видит их и понимает их речь. Однажды такой невидимка подошел к нему, собравшись что-то сказать, но Рауль испугался и поспешно удалился, благо, церковь была за углом. В ноздри приятно пахнуло ладаном, но за алтарем стоял такой же монстр, и скамьи были забиты чудовищами, разом обернувшимися на него.

— И здесь нет ни одного праведника! — крикнул им Рауль, выбегая обратно на улицу.

Вскоре он понял, что для него самым лучшим решением будет притвориться, будто бы он окружен нормальными людьми. После этого он решился встретиться со Стефаном, который уже и не помнил, что с ним собирается встретиться какой-то скульптор.

— Какой чудный экземпляр, — сказал Раулю змееглазый выродок. — Представишься, наконец?

— Я, э… Я человек.

Монстру стало жутко смешно, хотя Рауль не видел ничего смешного.

— Как человека называют другие человеки?

Рауль припомнил, что у него есть такая штука, из которой можно узнать свое имя. Он достал паспорт. Фотография напоминала его ну очень отдаленно, а надпись гласила, что его зовут «Рауль Рено». Это имя ему ничего не говорило; разве не должно было оно, пусть даже почему-то забытое, вызвать в его воспоминаниях хоть какой-то резонанс? Может, это не его имя?

Видя, как собеседник с потерянным видом ищет свой паспорт, а потом удивленно в него таращится, Стефан расхохотался.

— Каков артист! — воскликнул он. — Ну что, узнал, как тебя зовут?

— Нет, — ответит тот, убирая паспорт в карман.

— Ну что ж, как-то мне придется тебя называть. Если я напишу на афише имя скульптора как «Никто», на твою выставку и придет — никто. Хотя… в этом что-то есть. Будет занятный пиар-ход. Скульптуры, созданные «никем».

Рауль хотел вдруг сказать, что он не скульптор, а гончар, но потом спросил себя — с чего он взял, что он не скульптор? Чудовище так его называет, может, ему лучше знать?

Тут Стефан заметил медальон на его шее.

— Что за камушек? Агат?

— Не знаю. Думаю, оникс.

— Вот так тебя и будут звать. Не против?

— Нет.

— Присаживайся, Оникс, — и монстр похлопал по дивану рядом с собой. Новонареченный Оникс не шелохнулся. — Ладно, люблю стесняшек. Ну-с, где твои… творения?

Оникс попытался вспомнить. Ему увиделись ряды статуй, похожие на древних медуз и горгулий — будто бы его мастерская. В его руках мелькал молот, он сам разбивал то, что создал… Худая невысокая женщина носилась рядом и требовала, чтобы он прекратил. Ее звали как-то на «М».

— Разбиты, — проговорил Оникс пересохшим языком, сам не осознавая, что вспоминает будущее, а не прошлое. Стефан ужаснулся и преисполнился сочувствия.

— При переезде побились? Соболезную, — выдохнул он. — Могу я как-нибудь тебя утешить?

— Я… мне нужны материалы, чтобы я сделал новые.

В глазах Стефана замелькали доллары и евро. Он прикидывал, сколько может стоить глина, и сколько денег уйдет на содержание скульптора, пока он не закончит работу. Результат был неутешителен: то, что скульптор окупится, виделось Стефану маловероятным.

Все же он встал, взял карандаш с бумагой, подал их Ониксу и сказал на ухо, наклонившись:

— Запиши все, что нужно купить. Иду на уступки, но только — для тебя.

Ему выдали ключ от подсобки, чтобы использовать ее в качестве мастерской, со строгим наказом для начала хорошенько вымыться. За то время, пока Оникс добирался сюда, он стал похож на настоящего бомжа. «Я, конечно, понимаю, что для представителей творческих профессий нормально попирать своим величием общепринятые нормы, но…» — с такими словами Стефан распрощался с ним в тот день, и далее мир Оникса окончательно погрузился в туман.

Неизвестный монтажер кромсал происходившие события острыми ножницами, а потом склеивал в одному ему известном порядке. Большую часть кадров на лентах памяти Оникса он, нерадивый, и вовсе испортил и выбросил.

Оникс смутно помнил, что первое время в подсобке статуи ему никак не удавались, и очень дивился этому — как так, ведь он был скульптором, создавшим, по его мнению, десятки ростовых статуй! Стефан только приговаривал, что видит в этом воплощенный дух авангардизма, и бесконечно торчал над душой.

Потом была выставка. Или не была? Очередная монструозина по имени Мари утверждала, что была, и что они даже познакомились на этой выставке. Какая вообще разница.

Он лепил монстров, потому что видел их вокруг себя, или видел монстров на улицах потому, что сам создавал их из глины, а потом выпускал на волю?

Может, это он сотворил их всех? А куда тогда делись нормальные люди? И были ли они?