Никта

На дороге показался велосипедист, маяча красной курткой на фоне деревьев. Проносясь мимо, он приветственно нажал на звонок. Рауль спешно отвернулся, скрывая лицо. Убить и этого? Чертов свидетель. Что ему нужно на этой дороге в такую рань?

Совсем мальчишка. Вряд ли он запомнил Рауля.

Дубинка таксиста и крупные ветки — вот и все инструменты, что были под рукой. Рауль вернулся к трупу и принялся копать.

Из его соломенных волос можно заказать гору занятных вещиц. Например, щетку для смахивания пыли, или рисовальные кисточки. Рауля одолело желание забрать скальп убитого в качестве трофея.

Нет, нельзя, лишняя улика. Или…

Рауль провел рукой по волосам таксиста, и обнаружил, что их корни были черного цвета. Крашеный. Соблазн пропал.

Какая досада, что вышла такая промашка с ритуалом! Во всем виноват этот белорусский негодяй-маг. Если бы он убил свою тупую псину, то…

Он что, не мог решиться убить собаку? Что за сосунок! Рауль посмотрел на человеческий труп перед собой и усмехнулся. Единственное, о чем он сейчас жалел, это о том, что не привез с собой лопату.

Солнце уже минуло зенит, когда Рауль выкопал неглубокую яму. Живот его урчал, и Рауль снова вернулся к машине, на этот раз в поисках еды. Там оказались только чипсы и газировка. Мерзость. Он скорее обглодал бы пальцы своей жертвы в сыром виде, чем прикоснулся бы к найденному человечьему корму.

Некогда искать обед, нужно успеть вернуться к карточной дуэли с американцем. Никакие причины не могли послужить достаточным оправданием его отсутствию, кроме, разве что, смерти.

Рауль пинком отправил труп в вырытую канаву. Забросать тело землей, отогнать машину обратно в Орлеан — и его еще долго не найдут.

Ему пришла мысль, что надо забрать все ценности убитого, чтобы создать вид ограбления, если тело все-таки найдут. Рауль прикарманил паспорт и бумажник жертвы и уже расстегивал ремешок часов, когда таксист вдруг захрипел, распахнул глаза и схватил его за руку.

Убийца отпрянул было от могилы, но затем снова припал к ней, размахнувшись дубинкой, чтобы окончательно упокоить жертву. В том не оказалось надобности: труп лежал смирно, как трупу и полагалось, в том же положении, что он и оставил его.

Рауль взял таксиста за запястье, прощупывая пульс. Ничего. Он мертв несколько часов, в том нет сомнений. Что же это тогда было? Пот катился градом с Рауля — не от жары, а от волнения.

Закопав труп, Рауль еще около полутора часов прочесывал каждый сантиметр места преступления, чтобы удостовериться, что случайный свидетель не найдет тут ничего подозрительного. Попутно он размышлял о других магах, принимавших участие в их ритуале. Лучше избегать их, вдруг кто-то разгадал его намерения и соберется отомстить за белоруса. Сам-то белорус, наверное, помер. Надо проверить — но позже.

Когда он был уже на трассе далеко от кургана, резко стемнело. Рауль взглянул вверх — солнце лучилось в небе, не омраченном ни единым облачком.

Визг шин вывел его из задумчивости, в которую он впал вне своей воли. Кто-то прокричал матом в его адрес и тут же унесся дальше по своим делам. Рауль обнаружил, что едет по встречной полосе и спешно вернулся на верную сторону дороги.

— В тот день творилась какая-то чертовщина, господа присяжные, — сказал Рауль пустому креслу рядом с собой.

— Не оправдывайте галлюцинациями отсутствие собственной морали, — сухо ответил женский голос.

Рауль похолодел и резко притормозил, оглядываясь вокруг. Он даже проверил, не спрятался ли кто в багажнике. Радио было выключено.

Он вернулся в машину.

— Моя точка сборки сдвинулась без моего вмешательства, — сказал он вслух. Звук собственного голоса действовал в эти минуты на него успокаивающе. — Сейчас я верну ее на место и доберусь до клуба без происшествий.

Вот и все. Что начерчено в воздухе пером, того не вырубишь топором.

Посидев немного с закрытыми глазами и глубоко дыша, он расхохотался.

— Молчи! Мораль придумали слабаки. Это их единственное оружие.

И Рауль ударил по газам. Он прибыл в Орлеан даже раньше, чем рассчитывал, так что успел полностью привести себя в порядок, во всяком случае, так считал он сам. Любой, кто хорошо знал его, сразу заметил бы, что в его взгляде что-то изменилось; но такого человека в его жизни не было.

— Мы будем играть по упрощенным правилам, — говорил он уже через час. — Тот, кто наберет девять очков или наиболее близкое к девяти число — выигрывает. Если будет ничья — раунд переигрывается. Туз — единица, картинки — ноль. Считается только последняя цифра суммы карт. И, мы тянем их сами, по две штуки. Вы можете тянуть и третью, после того, как увидите свои карты. Мне это не понадобится.

Рядом лежали две бумаги — перечни имущества Джейсона А. Миллера и его оппонента. Миллер туповато смотрел в бумагу со своим именем в заголовке, соображая, как эти люди могли так быстро и точно навести о нем справки.

— Эти бумаги — формальность, — отметил Рауль. — На деле, в ставку входят не только счета, недвижимость и транспорт, а вообще все… Кроме, разве что, надетых на вас вещей. Мне не нужны ваши грязные трусы. Надеюсь, вы спрятали в них заначку?