Никта

Не успела девушка сделать и шага, как ее ноги оторвались от поверхности. Она взвизгнула от ужаса, но люди, обернувшиеся на голос, ничего не увидели, поскольку Катрин на крыльце уже не было. Она находилась на высоте пятого этажа — с зажатым ртом, и не могла более позвать на помощь.

Катрин вспомнила, как статуя выкрала ее в прошлый раз, оглушив точно рассчитанным ударом. Голова гудела еще сутки, но у того похищения было свое несомненное преимущество — перемещаться из точки А в точку Б было совсем не страшно.

Статуя неудержимо набирала высоту, расправив маленькие и неуклюжие крылья, которые по всем законам физики никак не могли даже приподнять свою владелицу над землей, не то что так легко нести ее в вышину, да еще и с полуцентнеровым грузом.

«Это какая-то другая статуя. У той не было крыльев, и морда не такая», — было первой мыслью Катрин после того, как способность соображать вернулась к ней.

Статуя убрала лапу с лица девушки.

— Это круче, чем подняться на башню Монпарнас! — выпалила Катрин, пытаясь выглядеть бравой и бесстрашной, но дрожь в голосе выдала ее ужас. Все члены ее оцепенели, и она не смогла бы шевельнуться, даже если захотела. Если статуя разожмет лапы… о Господи!

— Так и есть, — прогудела статуя. Катрин еле разобрала ее слова из-за гула в ушах.

— Это нормально, что ты летаешь над городом средь бела дня? Заметят же!

— Никто нас не увидит. А если посмотрит в упор и в бинокль — подумает, что птица.

Такое известие разочаровало Катрин. Так хоть можно было надеяться, что ее отыщет, например, горстка энтузиастов-уфологов в поисках места приземления странного объекта.

Город с высоты выглядел совершенно иначе. Было понятно, где Эйфелева башня, а где та же помянутая Монпарнас, и все. Какие-то дома, улицы, парки, движение машин на дорогах. Панорамы Парижа вызвали бы в сердце Катрин куда больше восхищения, любуйся она ими из иллюминатора простого человеческого самолета, а не зависнув в лапах статуи.

— Как тебя зовут? — спросила она у статуи. Не для того, чтобы удовлетворить реальный интерес, а чтобы разогнать свой страх болтовней.

— Никак. Просто Гидра.

— Слушай, Гидра, представь, что тебя вместе с другими статуями похитил маньяк, и дал каждой из вас по три спички… Каждая может оставить себе все три, или все три раздать. Одно из двух. И у кого меньше всех спичек останется, те статуи маньяк разобьет. Вот что ты сделаешь?

— Уйду оттуда сквозь стену, — без особого интереса отозвалась Гидра.

— Нельзя проходить сквозь стены.

— Тогда пусть разбивает или не разбивает, мне какая разница? Я же не умру, не исчезну.

— А ты представь, что это твоя последняя форма жизни. Тебе все равно, что ты будешь существовать, расколотой на кусочки?

— Я так уже существовала.

— Ладно! Вижу, ты не любишь загадки, — разочарованно сказала Катрин. — Переведем тему. Ты говоришь, что у тебя нет особого имени. А я думала, он всем вам дает имена. Одного из ваших он назвал Нероном, верно?

— Его всегда так звали. Он был Нероном до того, как стал статуей.

— Что?! Ты хочешь сказать, что в том глиняном истукане — душа римского императора?

— Его тезки.

— Хм! А ты, стало быть, статуя без вселившейся души, раз нет имени?

— Если я не называю свое имя, это не значит, что его у меня нет.

— Так это же… это все упрощает! — воскликнула Катрин, позабыв, на какой высоте находится. — Я-то думала, он оживляет кусок глины своими силами!

— Он не может создать жизнь из ничего. Мы — души мертвых людей, и божественная мать попросила вселиться в его поделки.

— Зачем?

— Не знаю. Ее пути неисповедимы.

«Будто бы это статуя древнегреческого философа, а не крылатого монстра», — подумала Катрин.

— Так ты служишь Никте?

— Кому?.. Я говорю про деву Марию. Ни в какую Никту я не верю.

Катрин не смогла сдержать смех.

— А почему ты не веришь в Никту или еще какой-нибудь Хаос?

— Разве в этой стране не свобода вероисповедания?

— Ха, тебе палец в рот не клади! Вы можете выселиться из статуй?

— Захотим — попробуем.

— А сам Оникс знает о том, что вы — призраки?

— Он не спрашивал, мы не говорили.

— А мне почему рассказываешь?

— Разговор так повернулся, — ответила статуя, странно и чуждо заухав. Видимо, это означало смех.

— Знаешь, ты пробудила во мне жгучее желание подружиться. Не из личной выгоды, а на волне сходства характеров.

— Как мило.

— Ну так что, мир?

— Мы и не ссорились.

— Ты же несешь меня на заклание своему хозяину!

— У меня нет хозяина.

— Но ты ему служишь… Прямо сейчас выполняешь его приказ, служба доставки девушек на дом!

— Это веселее, чем слоняться по старому замку целый век, гремя цепями на потеху туристам. Можно и выполнить чью-то просьбу для разнообразия.

— Итак, сначала ты послушалась деву Марию, это еще понятно. Потом Оникс попросил тебя выкрасть меня, чтоб доставить пред его очи, и ты послушалась. Почему бы тебе в таком случае не послушаться меня? — сказала Катрин, жалея, что распознать эмоции на зверином, да к тому же и глинном лице практически невозможно. — Я прошу тебя аккуратно приземлиться рядом с кафе «Максим», оставить меня там, а потом тихо подобраться к Ониксу со спины и открутить ему голову.