Награда

Чья-то рука коснулась его плеча. Он обернулся. Это был Дзяпи.

— Зачем кричишь? — с мягким укором сказал он. — Я тебя не потеряю. Еще маленько терпи, отдыхать будем, чай сейчас пить будем. Недалеко мой родич живет, у него ночуем.

И верно, через несколько минут собаки вынесли нарты на косогор. Навстречу упряжке выбежали хозяйские собаки и набросились на пришельцев. Дзяпи разогнал палкой дерущихся псов. Упряжка уткнулась в стену приземистой фанзы, засыпанной снегом но самую крышу. В темной стене открыт.! светлое отверстие, и мужской голос произнес приветливо:

— Греться идите, я собак распрягу, юколы дам

Отодвинув полог, заменявший в фанзе дверь, Матвей Алексеевич первым вошел в фанзу. Довольно просторное жилье рыбака освещал огонь печурки и жирника, стоявшего в углу. Привыкнув к полумраку, Мартыненко разглядел женщину. Она сидела на кане и строгала ножом мерзлую рыбу. В другом углу он заметил три детские головки, с любопытством высунувшиеся из-под мехового покрывала. Матвей Алексеевич поздоровался с женщиной, но она ничего не ответила, словно была глухая.

Фельдшер расстелил шубу на кане, прилег, собираясь немного отдохнуть до прихода Дзяпи, замешкавшегося на улице, но сразу же уснул мертвым сном.

Проснулся Матвей Алексеевич оттого, что у него замерзли ноги: не снял валенки, а в обуви ноги всегда мерзнут во время сна. У потухшего камелька хлопотала хозяйка дома. Полог распахнулся, и в фанзу ворвался дневной свет. Вошел Дзяпи.

— Вставай, Матвей, однако, ехать надо, — сказал он, присаживаясь. — Пурга тише, совсем мало дует. Ехать можно.

Появился хозяин фанзы. Он успел поймать несколько щук. Хозяйка молча поставила перед гостями деревянную чашку с талой.

— Ешь, — сказал хозяин Матвею Алексеевичу. Вчера так лег, плохо! Бежать нельзя с пустым брюхом.

Скрепя сердце Матвей Алексеевич жевал мороженую рыбу и ежился: холодно было в фанзе. Глянул на потолок: дым уходил в отверстие, проделанное в потолке. Откуда тут быть теплу? А дети? Те все лежали на прежнем месте, укрытые с головой.

Раскуривая трубку, хозяин сидел на корточках и посматривал на гостей, молча жующих строганину, деликатно не тревожа их расспросами.

Оставив широкую равнину Амура, путники свернули налево, в узкую долину таежной речки. В тайге не отыщешь лучшей дороги, чем русла рек. Путь часто преграждают заломы, дымящиеся наледи. Смотри в оба, не то провалишься в ледяную воду.

Тяжело дыша, Матвей Алексеевич рысцой бежал позади нарт, стараясь не отставать. В короткие минуты передышки, отирая взмокший лоб, он думал с уважением о неутомимости Дзяпи. Хилый на вид, нанаец не сбавлял шага, прокладывая дорогу в рыхлом снегу. И казалось, останавливался лишь для того, чтобы дать передохнуть ему, Матвею.

— Тах, тах, тах!..

Снег. Снег слепит глаза белой однообразной пеленой. И черные стволы деревьев мало оттеняют эту одуряющую белизну. Высоко вверху качаются застывшие кроны лиственниц и тополей. Долину реки то и дело пересекают следы зверей.

Уже в темноте добрались путники до сопки Гиль. В скале углубление наподобие пещеры, защищенное с открытой стороны бревенчатым заплотом. Дзяпи натаскал сушняка, разжег костер, и через полчаса Матвей Алексеевич попивал чай.

Но лишь к вечеру следующего дня Мартыненко почувствовал запах дымка и услышал заливистый лай множества собак. Упряжка собак рванула и скрылась в редком березняке. Каюр и не подумал их останавливать: никуда не денутся, прибегут домой.

За неширокой таежной рекой высится гряда сопок. Над крышей фанзы вьется дымок. Черные, рыжие мечутся по белому снегу собаки.

— Стойбище! — радостно проговорил Дзяпи. Он был дома, предвкушал отдых, встречу' с родичами. Для него это конец тяжелого пути, а для Матвея Алексеевича — начало знакомства с новыми людьми.

Собаки подтащили нарты к одной из фанз и легли на снег, высунув красные языки.

Из фанзы вышел старик. Лицо его словно кора дерева, один глаз закрыт веком, но другой смотрит зорко и приветливо.

— Мой отец, — сказал Дзяпи Матвею Алексеевичу.

— Бачигоапу, — радушно поздоровался одноглазый старик и стал помогать сыну распрягать собак.

Вскоре вокруг собралась толпа жителей стойбища. Новый человек в тайге — большое событие. Люди, даже дети, вели себя с достоинством, сдержанно, ничем не выдавая любопытства.

— Наверно, умрет Сыпытка, — сказал молодой мужчина из толпы. Он встал перед Дзяпи, почтительно глядя ему в глаза. — Нога плохой совсем, дышит плохо, меня не узнает.

— Болтаешь, как женщина, Кетони! — неожиданно злым, тонким голосом крикнул Дзяпи. Молодой нанаец втянул голову в плечи. — Русский доктор приехал, лечить будет!

Как ни устал Матвей Алексеевич, наскоро выпив чаю, пошел проведать больную, сопровождаемый ребятишками и собаками. У многих детей сквозь лохмотья виднелось смуглое тело. В чем были в фанзах, в том и выскочили посмотреть на диковинного бородатого русского шамана. Матвей Алексеевич пытался познакомиться в пути с ребятишками, но они не понимали ни одного русского слова.