Награда

— Надо пить лекарство, — словно маленького, уговаривала его Сайла.

Пору поверил, что он на этой земле, только тогда, когда к нему подошел Матвей Алексеевич. Вряд ли русский лекарь может оказаться в стране предков вместе с ним. Шаман настороженно смотрел на фельдшера, впервые чувствуя расположение к этому большому, сильному человеку, обладавшему неведомым ему могуществом. Если верить Сайле, так только Матвей вырвал его из лап сильных и злых духов, овладевших им.

— Как мы выглядим сегодня? — дружелюбно спросил Матвей Алексеевич, откидывая простынь. — Дай-ка выслушаю тебя.

Он приложил черную трубку к сухой, пергаментной груди шамана и долго слушал, постукивая твердыми пальцами по ребрам. Потом перевернул старика на живот и опять прослушал. Фельдшер остался доволен.

— Ты, Пору, необыкновенно крепкий человек,— похвалил он. — С таким воспалением в твоем возрасте можно вполне уйти в страну предков, как говорят у вас. Но теперь тебе ничего не грозит. Надо только получше есть, и дело пойдет на поправку. И учти: это Сайла тебя выходила. Ночи просиживала у твоей постели. Ее благодари, старик.

Пору молчал. Он закрыл свой единственный глаз, чтобы не прочитали его мыслей. Душа шамана была в смятении. Никогда еще противоречивые чувства добра и зла не боролись так в его душе. Он продолжал считать врагом своим русского лекаря и в то же время не мог не быть благодарен ему за исцеление, хотя и не полностью приписывал это его заслугам. Правда, лежал он в больнице, пил противные лекарства, но, может быть, и духи его не забыли? Он лежал и думал, как мало силы осталось в его теле. Думал о том, как изменились времена: женщина — не шаман, а совсем молодая женщина, лечит шамана. Иной раз Пору хотелось, чтобы его расспрашивали, чтобы обогрели приветливыми словами участия. Откуда это желание, от старости? Закрыв глаз, Пору напряженно прислушивался к звукам жизни за стеной, жадно ловил ухом лай собак, крики ребятишек, веселый говор, смех проходящих мимо больницы девушек. Никогда Пору не был таким любопытным, никогда сердце его так не размягчали суетные проявления жизни.

Сайла приносила душистый чай, кормила старика ухой, давала лекарства, мерила температуру. И все делала молча. Пору хотелось, чтобы она заговорила, рассказала, что делается в стойбище, но Сайла молчала. А ведь он слышал, как она болтает с товарками... Пустые, недостойные шамана желания, пустые мысли поселились в старой голове. Может, он больше не нужен людям? От таких мыслей холодело сердце и болела голова, как после щедрого угощения водкой.

Однажды Сайла застала старика одетым. На голове рысья шапка, с которой и летом не расставался Пору, теплая куртка на плечах — подарок Апы. Куртку сшила Сайла.

Пору поклонился, проговорил с достоинством:

— Домой, однако, пойду. Совсем здоровый...

Как ни уговаривала она остаться, шаман наотрез отказался.

Матвей Алексеевич потом пожурил Сайлу за то, что рано отпустила больного.

«Интересно, как поведет себя шаман после пребывания в больнице», — размышлял Мартыненко.

А через неделю, возвращаясь домой в полночь, Матвей Алексеевич услышал в одной из фанз знакомое пение и рокочущий гул бубна. Улыбнулся, вспомнив, как он надеялся, что шаман, уверовав в медицину, бросит камлания. Пору — крепкий орешек!

Подоспели новые события, заставившие Матвея Алексеевича забыть о шамане. Вернулся из очередной поездки по факториям Петр Щука. В стойбище его ждали, чтобы сразу же провести собрание членов кооператива.

Собрание проводили в школе. Вся классная комната была наполнена до отказа. Сначала, несмотря на призывы Петра говорить смело всю правду о проделках мошенников, никто не решался выступить. Кто его знает: поговорят и разойдутся, а Чжан с племянником так и останутся в лавке торговать. В долг пороху или муки не дадут, хоть умри. Нанайцы отлично знали мертвую хватку и Вана и особенно его дядюшки Чжана, хотя Чжан официально не имел никакого отношения к кооперативу. Но попробуй скажи!

— Я скажу, — наконец поднялся с места Сергей Киле и бросил быстрый взгляд на Петра.

Петр ободряюще улыбнулся.

— Я скажу, — повторил Сергей, подбирая нужное слово. — Ван и его дядька — нехорошие люди! Да! Обманывают охотников. Больше денег берут за припасы...

— Ван машинка есть! — тонко выкрикнул старческий голос.

— Верно, — поддержал его Сергей. — А дядька Чжан еще долги собирает для купца-китайца, который в Китае.

Собрание возбужденно загудело.

— Хуже черта эти Ван и Чжан!

— В Амур их!

Матвей Алексеевич видел, что Ван сидел белый, как стена. Но Чжан был спокоен и даже чему-то улыбался, старая бестия.

— Тише, товарищи, — успокаивал собрание Петр. — Ваш кооператив, вам решать: работать Вану или нет. С Чжаном вопрос ясный: еще раз узнаем, что он собирает старые долги, выселим из стойбища. Пусть убирается! Верно говорю?

— Верно!

— Не надо Вана!