Награда

— Латаешь? — сочувственно заметил Петр, скручивая цигарку.

— На Анюй ходил, разбил, а новых ты не даешь.

— Погоди, Матвей Алексеевич, еще заживем. Сейчас хоть как-нибудь прокормиться бы, хозяйство поправить... Не так ты, брат, затягиваешь. Ну-ка, дай мне! — Петр взял сапог, осмотрел его. Потом присучил к дратве щетинку и, ловко прокалывая кожу шилом, стал пришивать головку сразу двумя нитками.

— Вот это по-нашему, — приговаривал он. — А я к тебе, между прочим, по делу. Сегодня у нас собрание членов кооператива. Приходите-ка и вы с Грушей.

— Так мы вроде не члены кооператива, — Мартыненко бросил быстрый взгляд в сторону жены.

— Знаю. Но это не важно. Поддержка мне твоя нужна. Тебя здесь все уважают, и слово твое веское. — Лицо Петра стало озабоченным и серьезным. — Тут один член уездного исполкома пожаловал на собрание, представитель вроде. Не нравятся мне его советы. Да ты его должен знать, Киреев. А чтобы тебе было понятнее, скажу о работниках наших кооперативных. Из нанайцев, сам знаешь, некого поставить, ни писать, ни считать не умеют. Пришлось приказчиком взять китайца Ли. Младший брат ему помогает, Ваном зовут. Ли с братом еще до революции торговали в Тайхине, от китайского купца действовали. Живет с ними дядя Чжан. Хитрющая морда, я тебе скажу. Больным и немощным притворяется, а сам здоров как бык. Откуда он появился, про то не знаю. Говорят, в двадцать третьем стал тут жить. Так вот, Киреев рекомендует поставить во главе кооператива китайца Ли. А в правление — нанайцев позажиточнее. Мол, у них опыта больше. Понял, куда гнет? Заквасочка не та у этого Киреева. Нутром чую. Так я к чему веду речь? Если ты придешь на собрание, нам легче будет провести в правление людей достойных.

— Ты же сам говоришь, что, кроме Ли, нет подходящего человека.

— Пусть торгует, а председателем надо другого. И ревизионную комиссию покрепче. Тогда не страшно. Если что, за руку схватим. Да и мы-то с тобой что-нибудь стоим, а? — Петр похлопал по плечу Матвея Алексеевича и рассмеялся. Фельдшер улыбнулся, но вспомнил об отъезде, и ему стало неловко. Груша, все время молча слушавшая этот разговор, приказала взглядом: «Надо идти, Матвей...»

— Ладно, на собрание приду. А Груше надо в больницу...

— Вот и хорошо. Я знал, что ты меня всегда поддержишь, — обрадовался Петр.

— Да, постой, а почему не тебя председателем?

— Далькрайком поручает мне заняться целым уездом. Фактории придется организовывать. Вот оно какое дело, Матвей Алексеевич. Так я жду! — Петр надел порыжевшую фуражку и ушел так же стремительно, как появился.

Собрание шло под открытым небом, возле школы. Здесь было почти все население стойбища. Пришли и несколько женщин; они стояли особняком, в сторонке, окружив Марию Щуку. Женщины вели себя так, словно собрались просто послушать, что будут говорить мужчины. Тут не было замужних — только девушки и вдовы.

Мужья не пустили своих жен на собрание, как ни настаивали Мария и Сергей Киле.

Среди усевшихся на траве мужчин Матвей Алексеевич заметил Апу, шамана Пору. «Ого, служитель культа — активный член кооператива!» Впереди всех расположились китайцы — братья Ли и Ван. За столом, покрытым кумачовой скатертью, сидел Киреев. Завидев Матвея Алексеевича, он улыбнулся.

— А, коллега, здравствуйте! Вы тоже кооператор? Не успел осмотреть вашу больницу, но наслышан, наслышан! Пользуете хорошо, мне уже об этом докладывал председатель Совета Киле. — Киреев приосанился, одернул складки гимнастерки.

К столу подошел Петр. Он положил на скатерть какие-то бумаги, прихлопнул их рукой и сел. Киреев недовольно взглянул на Петра, подвинулся.

— Что ж, начнем, граждане? — привстал Киреев. Но Петр жестом руки остановил его.

— Минуточку, вы гость, так уж позвольте открыть собрание мне.

Выбрали президиум. Несколько минут Киреев и Петр шепотом обменивались репликами, наверно, не особенно приятными для Киреева. Потом Петр встал и объявил повестку дня.

Матвей Алексеевич в душе одобрил настойчивость Петра, так напористо прибиравшего к рукам собрание.

Нанайцы внимательно слушали отчет Петра о кооперативной работе. Потом стали избирать правление, председателя кооператива, ревизионную комиссию. Киреев сердился. Красными пятнами покрывалось испитое, бледное лицо его. А Петр с шуточками и прибауточками отклонял его предложения. Жители стойбища в большинстве своем держали сторону Петра. Кирееву все же удалось включить в список китайца Ли. Матвей Алексеевич выдвинул кандидатуру Марии Щуки.

— Она, кажется, в больнице занята, да и трудно женщине в таком деле разобраться, — пытался возражать Киреев.

— А вы что, товарищ Киреев, против выдвижения женщин на руководящие посты? — заметил Матвей Алексеевич. — А Ленин что говорил: каждая кухарка может управлять государством.

— Это в переносном смысле, товарищ Мартыненко. Вы понимаете Ленина примитивно, да-с! — морщился Киреев, поблескивая очками.

— Как раз в прямом смысле говорил об этом Ленин, — не сдавался Матвей Алексеевич.

Петр одобрительно кивал головой. В это время кто-то выкрикнул фамилию: Мартыненко.