Награда

Провожать фельдшера пришли Мария и Петр Щука, Сергей Киле, Иннокентий. Старик обиделся, почему его не берут с собой. Но Матвей Алексеевич решил, что молодой Качатка больше подходит для изнурительного путешествия. Иннокентий что-то наказывал Качатке по-нанайски, парень почтительно и согласно кивал головой.

Петр снял с плеча старую берданку и подал Матвею Алексеевичу.

— Бери, бьет без промаха.

— У того, кто стрелять умеет, — усмехнулся Мартыненко. — А на что же мне оружие?

— Бери, Матвей, — серьезно сказал Петр. — В тайге все может случиться. И зверь и человек недобрый.

— Ну про человека-то это ты зря.

— Не зря, Матвей. По Анюю бандиты еще ходят.

Матвей Алексеевич недоверчиво пожал плечами.

Что делать бандитам в глухой тайге? Но, чтобы не обидеть Петра, уложил берданку в бат.

Наконец все готово, и Мартыненко садится в лодку. Батчики упираются шестами, и суденышко медленно движется вверх по неистовому Анюю. Фельдшер хотел было помочь им и тоже взялся за шест, но удэгеец остановил его:

— Сиди тихо, Матвей. Ты не умей, сразу будем купаться в Анюе.

Анюй, правый приток Амура, стремительно бежит с гор Сихотэ-Алиня, разбивается на множество рукавов, петляющих по тайге. В главном своем течении ширина Анюя достигает трехсот метров. Из рассказов нанайцев Матвей Алексеевич знал, что Анюй — коварная река. Только удэгейцы, издавна живущие на этой реке, плавают по Анюю с необыкновенным бесстрашием.  

Батчики выбирали рукава поспокойнее. Больше часа поднимались они узкой проточкой. У самой воды теснились тальники и ильмы В просветы между ними виднелись вейниковые луга с одиноко стоящими липами и тополями.

Вначале плаванье показалось Матвею Алексеевичу приятным. Только мошка досаждала, нещадно кусая руки и лицо, стоило фельдшеру на секунду приподнять сетку. А удэгеец и Качатка были без сеток, лишь повязали головы платками и опустили края на плечи.

Навстречу бату из-за кустов выскочила берестяная оморочка. В ней сидел радушно улыбающийся Иван Бельды. Узнав, что фельдшер держит путь в верховья реки, покачал головой.

— Вода большой будет, трудно будет, — сказал он озабоченно.

— Люди там гибнут, Иван, людям надо помочь,— ответил Матвей Алексеевич.

Бельды причмокнул губами в знак согласия, подумал и перебросил из оморочки в бат тайменя.

— Подарок! — сказал он. Потом пожелал счастливого пути и взмахнул веслом.

Часа через три сделали привал. Усталые парни молча лежали на траве, наслаждаясь отдыхом, а Матвей Алексеевич готовил еду. Солнце уже село, продолжать путь в темноте было опасно. Поужинав, легли спать.

Едва начало рассветать, удэгеец разбудил товарищей: пора ехать.

— Теперь, Матвей, сиди, не шевелись, — заметил посерьезневший удэгеец. — Шибко опасное место будет.

Удэгеец и Качатка положили рядом с собой весла. Скоро Матвей Алексеевич понял, зачем они потребовались. Перед путешественниками открылась таежная река во всю свою ширь. Вода неслась с бешеной скоростью. У каждого препятствия — скалы, затонувшего дерева — белели буруны. Качатка и Маха — так звали удэгейца — бросили шесты и стали грести веслами к другому берегу. Там течение было слабее.

Гребцы надрывались от натуги, но лодку сносило вниз.

Вдруг послышался гул, что-то заскрежетало. Матвею Алексеевичу стало жутко. Он не мог понять происхождения звука.

Наверно, Маха понял его душевное состояние, потому что ободряюще улыбнулся и крикнул:

— Река тащит по дну камень большой. Шибко вода в Анюе бежит. И-эх, шибко!

Матвей Алексеевич заметил, как мимо лодки стремительно промчалась сухая ель вершиной вперед. Хорошо, что гребцы увернулись от нее, а то опрокинула бы лодку, а до берега полтораста метров без малого. Пулеметной очередью барабанила мелкая галька но дну бата, поднимаемая сильной струей Анюя.

Прошли половину пути, когда бат снова подхватило и потащило вниз бешеное течение. На этот раз лодка неслась прямо на скалу, рядом с которой на расстоянии сажени прочно застрял ствол дерева. Напрасно гребли парни — лодку тащило на скалу. Тогда Маха приказал Качатке бросить весла. Удэгеец стал править прямо на скалу. Матвей невольно закрыл глаза, а когда открыл, увидел улыбающиеся лица Качатки и Махи и далеко позади оставленную скалу. Удэгеец сумел проскочить между скалой и деревом.

Плыли весь день, поднимаясь вверх по реке. Матвей уже запамятовал, сколько раз переходили от одного берега к другому, какими протоками шли. Были рукава не шире сажени, были старицы, из которых, казалось, не найдешь выхода, но Маха никогда не ошибался и снова выводил бат на реку. В одном месте течение было так сильно, что всем троим пришлось цепляться руками за скалу и так медленно продвигаться вперед. Будь Матвей Алексеевич слабее здоровьем, ему бы не перенести такого путешествия.

На четвертые сутки река уготовила путешественникам еще одно испытание. Утром шли по старице. Матвей Алексеевич помогал своим товарищам, усердно отталкиваясь шестом. Он научился не раскачивать при этом бат. Старица вывела их на главное русло.