Наблюдательный отряд

— Да там такие процессы были — всех студентов политехникума перебрали, искали, кто привёз шрифты для типографии. На Гертрудинской полиция нашла тайную типографию, там листовки печатали, брошюры. Я думаю, старый Рейтерн его и дочку подальше отправил, где-то они отсиживались.

Как ни ставил Лабрюйер вопросы, Ламберт твердил одно: Розенцвайг и Шмидт были замешаны в тёмных делах комитета, Теодор Рейтерн — нет.

С тем Лабрюйер с Хорём и ушли, пригрозив Ламберту: будет много болтать — неприятности гарантированы.

— Чёрт бы побрал этого Краузе, — сказал Лабрюйер, когда Скуя уже гнал пролётку по Романовской. — Вот чуяло моё сердце...

— Что оно чуяло? — спросил Хорь.

— Знаешь, на допросах иногда бывает — жулик пробует придумать такой ответ, какого ты от него ждёшь. Проклятый Краузе как-то уловил, что мы хотим услышать фамилию Рейтерна.

— Нужно поговорить с Росомахой.

— Нужно. Росомаха теперь где-то в Кайзервальде. По-моему, ему надо там снять на пару недель комнату, чтобы не мотаться взад-вперёд.

— Но что такое может быть в Кайзервальде?

— Мы выследили Луговскую и Петерсона, можно их хоть завтра брать. Но у нас имеются третий и четвёртый агент Эвиденцбюро. Возможно, и пятый. Вилли... Вильгельмину увезли явно в Кайзервальд.

— То есть третий — госпожа Лемберг?

— Четвёртый — госпожа Крамер. Хотел бы я знать, чем она сейчас занимается. Пятый, возможно, главный. Пока мы этого не поймём, мы ничего предпринять не сможем. Он, как подсказывает логика, где-то сидит, не высовываясь, и руководит остальными. Они всюду суют нос, приносят сведения, он как-то эти сведения переправляет в Вену. Вот что — нам нужна женщина. Женщина-агент, которая могла бы ходить по спектаклям и ловить госпожу Лемберг.

— Не только госпожу Лемберг. Не забывай про Минни, Хорь. Что мы про неё знаем? Она — дочка зажиточных господ, настоящая девица на выданье из хорошей семьи, и она с детских лет подруга Вилли, если, конечно, не врёт. Женщина-агент нужна, чтобы познакомиться с Минни. Скажи, у вас, то есть у нас, готовят девиц для таких поручений?

— Используют осведомительниц сыскной полиции. Там попадаются очень милые особы, многие служат не столько ради денег, сколько из интереса — если есть склонность к авантюрам. Я знаю одну подходящую! — вспомнил Хорь. — Представь, актриса провинциального театра...

— Представил, — буркнул Лабрюйер.

— Лет ей тридцать, не замужем — вот как-то ухитрилась не выйти замуж. На главные роли в водевилях не претендует — для ролей хорошеньких девиц уже стара, а для комических старух молода. Она проходила свидетельницей по какому-то делу и обратила на себя внимание самого господина Кошко, когда он служил в столице. Сперва ей давали небольшие поручения, потом... ну, ты сам понимаешь... Она вместе со мной училась фотографии. Вот надо бы её сюда заполучить!

— Ты сильно ею увлёкся?

— Да не так чтобы сильно. Ну, кое-что между нами было, если тебе так уж любопытно. Начальство знало! — Хорь начинал злиться. — Да, когда я о ней подумал, у меня и это было на уме! Да, я хочу, чтобы она приехала! Хотя бы ненадолго!

— Ну так делай запрос, — сказал несколько удивлённый Лабрюйер.

Хорь влюбился в Вилли — это всем в отряде было понятно. Нельзя в двадцать два года ходить невлюблённым — такое не к добру. А вот сейчас ему вдруг загорелось вызвать в Ригу давнюю подругу — решил таким образом вытеснить из сердца Вилли, что ли? Спорить с Хорём Лабрюйер не стал — может, и впрямь другого способа нет. А женщина в отряде нужна — раз уж у противника столько дам. Две пожилые, одна — средних лет, да ещё одна молоденькая, и непонятно, какую роль играет Минни...

Хорь действительно написал, а потом продиктовал стенографисту свой запрос: для оперативной работы с разрабатываемыми объектами необходим агент женского пола. Он перечислил качества: возраст не более тридцати двух, чтобы могла найти общий язык с молодыми девушками, приятная внешность, интеллигентность, хотя бы поверхностное знание музыки.

— Завтра идём изучать Кайзервальд, — сказал Хорь. — Возможно, ты изваляешься в снегу. Так что надевай штаны попрочнее, чтобы не сразу отсырели.

— А обувь?

— Сапоги. Ремённые крепления я тебе сам подгоню. Лыжи уже у Росомахи.

Скуя отвезёт нас к Зоологическому саду, а заберёт два часа спустя у джутовой мануфактуры. Как раз успеем прогуляться мимо всех вилл и этих маленьких усадебок.

— И мимо причалов Императорского яхт-клуба.

— Думаешь, там, на причалах, сидит твой маньяк?

— Я хочу посмотреть на тех, кто их охраняет, и сфотографировать.

— Да, «Атом» мы с собой возьмём, и я даже вот что решил — мы купим второй «Атом». Бинокль тоже может пригодиться. И револьверы!

— А не хочешь ли приобрести для отряда браунинги?

— Нам нужно оружие, которое не даёт осечек.

Зимний Кайзервальд был удивительно хорош, и невысокие ёлочки в белоснежном уборе сразу навели Лабрюйера на мысль о фонах.

— Вот этот пейзаж надо бы снять и отдать нашему мазиле, пусть увеличит, — сказал он.

— Так удобно? Привстань на носки, — ответил Хорь; стоя на корточках, он затягивал ремённое крепление на правом сапоге Лабрюйера.

— По-моему, удобно.