Мор, ученик Смерти

Он присоединился к первосвященнику в тот миг, когда Кели двинулась по центральному проходу, сопровождаемая двумя служанками, которые суетились по бокам, словно буксиры возле океанского лайнера.

Невзирая на недостатки фамильного платья, Кувыркс подумал, что она прекрасна. Было в ней что-то такое, отчего ему…

Кувыркс стиснул зубы и решил переключиться на вопросы безопасности. Он расставил стражников по стратегически выгодным точкам зала на случай, если герцог Сто Гелитский в последнюю минуту предпримет попытку изменить порядок престолонаследия, и напомнил себе не спускать глаз с самого герцога, который сидел в переднем ряду со странной, спокойной улыбкой на лице. Герцог поймал на себе взгляд Кувыркса, и волшебник поспешно отвернулся.

Первосвященник воздел руки, призывая к тишине. Когда старик повернулся к Пупу и принялся надтреснутым голосом взывать к богам, Кувыркс медленно двинулся в его сторону.

Он позволил себе вновь скользнуть глазами в сторону герцога.

– Услышьте меня, м-м, о боги…

Не показалось ли, что Сто Гелитский смотрит вверх, в сумрак стропил, облюбованных летучими мышами?

– …Услышь меня, о Стоглазый Слепой Ио; услышь меня, о Великий Оффлер, чью Пасть оберегают Птицы, услышь меня, о Милосердный Рок; услышь меня, о Холодная, м-м, Судьба; услышь меня, о Семирукий Сек; услышь меня, о Лесной Хоки; услышь меня, о…

С немым ужасом Кувыркс понял, что старый хрыч, вопреки многократным наставлениям, вознамерился назвать всех поименно. В Плоском мире чтили более девяти сотен богов, и ученые-богословы ежегодно открывали новых. Перечисление грозило растянуться на долгие часы. Паства уже начала шаркать подошвами.

Кели в ярости застыла перед алтарем. Кувыркс ткнул первосвященника под ребра, но видимого результата это не принесло, и волшебник исступленно засигналил бровями его молодому помощнику.

– Останови его! – прошипел он. – У нас нет времени!

– Боги разгневаются…

– А я – еще сильнее, причем я – вот он, здесь.

Оценив выражение лица Кувыркса, священник счел, что лучше потом объяснится с богами. Он похлопал первосвященника по плечу и зашептал что-то ему на ухо.

– О Стайкхегель, бог, м-м, Хлевов на Одну Корову; услышь меня, о… эй? Что такое?

Шу-шу, шу-шу.

– Это, м-м, грубое нарушение церемониала. Ну хорошо, перейдем сразу, м-м, к Перечислению Династии.

Шу-шу, шу-шу.

Первосвященник гневно воззрился на Кувыркса, или, во всяком случае, на то место, где, по его прикидкам, находился Кувыркс.

– Ох, ну ладно. М-м, готовь ладан и благовония для Прозрения Четверичного Пути.

Шу-шу, шу-шу.

Первосвященник потемнел лицом.

– Я полагаю, м-м, молитва, даже краткая, категорически исключается? – ядовито осведомился он.

– Если некоторые не поторопятся, – сдержанно заявила Кели, – то у них будут неприятности.

Шу-шу.

– Ну не знаю, – сказал первосвященник. – Тогда уж лучше вообще отказаться от совершения религиозного, м-м, обряда. Ведите сюда слона, будь он неладен.

Его помощник перепуганно посмотрел на Кувыркса и дал отмашку стражникам. Пока те окриками и заостренными шестами кое-как подгоняли своего чуть покачивающегося подопечного, молодой священник бочком приблизился к Кувырксу и что-то всунул ему в руку.

Кувыркс посмотрел вниз. И увидел влагостойкую шляпу.

– Это обязательно?

– Он очень ревностен, – объяснил священик. – Нам еще и трубки для плавания могут понадобиться.

Слона подвели к алтарю и без особого труда поставили на колени. Он икнул.

– Ну и где он? – рявкнул первосвященник. – Пора заканчивать этот, м-м, фарс!

Его помощник снова зашушукал. Первосвященник выслушал, мрачно кивнул, взял обеими руками жертвенный нож с белой рукоятью и занес его над головой. Все следили за его движениями затаив дыхание. Но он снова опустил нож.

– А где именно прямо передо мной он стоит?

Шу-шу.

– Разумеется, я не нуждаюсь в твоей помощи, сын мой! Вот уже семь десятилетий я приношу в жертву то мальчика, то мужа, а также, м-м, женщин и животных, а если я выроню, м-м, этот нож, можешь взять заступ и копать мне могилу!

И он, яростно замахнувшись, нанес удар, который по чистой случайности оставил царапину на слоновьем хоботе.

Животное очнулось от приятной дремоты и пронзительно затрубило. В ужасе обернувшись и поймав на себе взгляд пары налитых кровью глазок, щурящихся поверх разгневанного хобота, помощник первосвященника одним прыжком перемахнул через алтарь.

Слон пришел в бешенство. Туманные, сбивчивые воспоминания захлестнули его больную голову: костры, крики, люди с сетями, клетками и копьями, а потом – нескончаемые годы, убитые на перетаскивание тяжеленных стволов. Слон обрушил хобот на алтарь, к своему удивлению расколов его надвое, бивнями подкинул обломки вверх, безуспешно попытался выдернуть из пола каменную колонну, а потом внезапно ощутил нужду в глотке свежего воздуха и, артритично ковыляя, устремился через зал.